|
Фигура шагнула вперед, и меня закружило узнавание. - Мама?.. Мама улыбнулась, но это не была материнская любовь. Это была улыбка охотника, сделавшего удачный выстрел. Первый удар упал на меня сзади. Я полетел вперед, под черепом гудела боль. Поднявшись на колени, я увидел, как мама заносит у меня над головой камень. И снова улыбается. Потом камень пошел вниз, и я только помню капающую на опавшие листья красную кровь - и больше ничего. Когда ко мне вернулся слух, вот что я услышал первым делом: - Пора уже, спящая красавица. Я думал, ты никогда не проснешься. Глаза у меня были открыты, но ни хрена я не видел. Полная темнота. - Штанина, это ты? - Я, Ник Атен. Как ты? - Больно... Черт, здорово хреново... Что они со мной сделали. Штанина? - Что со всеми. Стукнули по черепу, сунули в мешок и запихнули в эту дыру. Я пощупал в темноте и нашарил его руку. - Ник, я знаю, что мы в заднице, но все равно не собираюсь сидеть с тобой в темноте и держаться за ручки. - А где мы? Ой, голова моя болит... Как ты сюда попал? Ты же тащил жестянкусегодня днем... - Сегодня? Это было вчера. Они пристегнули ко мне жестянку, и я полетел, будто мне задницу наскипидарили. Успел добежать до верхушки, отстегнул наручник и выбросил эту хрень за десять секунд до взрыва. А потом как рванул! - Штанина хохотнул, но невесело. - Пробежал где-то с полмили - и ТРАХ! Следующее, что я помню - что лежу в мешке. В нем была дыра, так что я рассмотрел, что лежу на берегу реки. Потом меня перенесли на лодку или баржу и сбросили в грузовой трюм. Ты уже тут был, но я тебя не добудился. Тот кусок бревна, что ты называешь головой, они тебе здорово отколотили, но я так понимаю: если ты выжил, когда Слэттер тебя топтал, то тебе уже ничего не страшно. Я пошарил вокруг. Я лежал на груде мешков, и здесь пахло старой и простывшей мочой. - Блин, - шепнул я. - Хотел бы я видеть хоть что-нибудь. Нам тут оставили что-нибудь попить? - Ага. Банки тоника и лимонада, если найдешь их среди пустых. И в мешке у той стенки есть еще картошка и яблоки. - Где? - Спокойней, Ник. Я пару банок оставил около тебя. А ты подожди минут пять, и глаза привыкнут. - Штанина, есть мысли, что они хотят с нами сделать? Ответил не Штанина. Голос был как у тринадцатилетнего мальчишки. - Убьют они нас, вот что они с нами сделают. - Да нет, не убьют, - отозвался Штанина, - Хотели бы, так убили бы сразу, когда поймали. Мы им нужны. Они нас куда-то везут. - Куда? - Убей, не знаю... Тихо! Чувствуешь? Вот, все время такие повороты, будто мы плывем по реке. Иногда на что-то налетаем - берега, или лодки, или что-то еще. Потом нас снова сталкивают дальше. А удрать даже и не думай. Стены гладкие, как стекло, зацепиться не за что. Мы тут как вши на дне стакана. Я открыл банку - это оказался тоник. Вообще-то я его терпеть не могу. А сейчас пил его, как искристую струю Святого Грааля. Коснувшись головы, я ощутил корку струпьев возле линии волос. Да, мама меня явно стукнула камнем от всей души. Я помотал гудящей головой. Что они собираются с нами сделать? Чего они преследуют нас, как призраки прошедшего Рождества? - Я думаю, они обратят нас в рабов, - серьезно произнес тот же тринадцатилетний. - Так всегда делали на войне. Мы это по истории проходили. Сзади послышался еще один голос: - Или нас захватили, чтобы съесть. - Заткнись! - огрызнулся я. - Пугать самих себя - это не поможет. - Он отлично справляется, - сказал Штанина. - Меня он напугал. Черт побери, Ник, ты помнишь, что родители творили с детьми полгода назад? - А как же. Только знаешь... Взрослые переменились, вот так - вдруг. - Я щелкнул пальцами. - Может, и теперь Креозоты тоже меняются. Посмотри на факты. Нас взяли живыми. Нам оставили еду и питье. Так что надо сидеть тихо и не горячиться. Может, Креозоты выздоравливают и сумасшествие у них было временным. |
