|
У многих не хватало частей тела. Главным образом рук, лиц, животов. Зато сейчас у них был счастливый вид. Как будто они отдыхали в саду с банкой или бутылкой в оставшейся руке. Их одели в смешные шляпы, а у некоторых там, где были лица, намалевали клоунские ухмылки. - Глянь на Саймона, - ткнул сигаретой Слэттер. - Мне столько приходилось выпивать, чтобы обезножеть. Но так, как он, не получалось. Он заржал, мерцая своими зверскими глазками между вытатуированных птиц. Я повернулся и пошел прочь, и чувствовал себя так, будто меня закопали в лед. В тот же вечер, когда дул холодный ветер с севера, юноша семнадцати лет по имени Иэн был признан виновным в неоказании должного уважения. Иэн никогда никого не трогал. Единственное, чего он хотел, - это возиться со щенятами и котятами, которых собирал на прогулках по долине. Я думаю, он был малость простоват. Если с ним заговорить, он отвечал кивками и широкой улыбкой на детском лице. К нему пристегнули трубу, и я стоял с Куртом на ступенях гостиницы, чтобы посмотреть. Смотреть, что будет, мне не хотелось, и я потихоньку осматривал вершины холмов. Вдали, на одном из них, двигались какие-то фигуры. Их трудно было опознать, но по тому, как они двигались и на нас смотрели, я понял, кто они. Креозоты вернулись. Никто другой не заметил: все были поглощены зрелищем, как Иэн тащит жестянку. Мое сознание вернул обратно звук взрыва. Какое-то время я ничего не мог разглядеть. Потом я увидел идущую по дорожке фигуру, и ее плечи раскачивались из стороны в сторону. - Иэн справился! - крикнула какая-то девица. Так и было. В определенном смысле. Одной руки он лишился с большей частью плеча. Живот у него вспороло. Оставшейся рукой он держал внутренности комом перед грудью. Кусок их тащился за ним, как кожа длинной серой змеи. - Я жив... я жив... смотрите, я жив! - повторял он снова и снова, ковыляя к нам по дорожке. - Я жив, я жив! - Единственный глаз горел, как электрическая лампа сквозь красную кашу. - Я жив, Курт, я жив! Он был в десяти ярдах, когда внутренности выскользнули у него из рук на землю. Он запутался в них и упал лицом на гравий. Иэн лежал, истекая кровью и плача, десять минут, пока Курт с Джонатаном кидали монету, кто приставит ему к голове ствол и избавит от слез. Решение я принял еще раньше в этот день. Но сейчас я знал, что оно верно. Ложась спать, я считал часы до момента, когда можно будет идти в дом Дел-Кофи и рассказать им мои план. Без десяти восемь я входил в ворота сада дома Дел-Кофи. Нижние окна дома были заложены кирпичами. Дел-Кофи говорил, что опасается нападения Креозотов. Но я думаю, это было сделано, чтобы затруднить вход Курту и его Команде. Дел-Кофи уже не раз становился им на дороге. Мог наступить день, когда они и его заставили бы тащить жестянку. - Доброе утро. Ник. - Дел-Кофи выглянул из верхнего окна. - Боюсь, тебе придется лезть сюда по лестнице. Я из осторожности двери тоже заложил. - Отличный у тебя замок, - сказал я, залезая по лестнице. - Сара уже встала? - Да, она ждет. - Он отступил, пропуская меня. - Нам всем интересно, что ты хочешь нам сказать. Ник. Садись. Он показал на стол, возле которого стояли четыре стула. Я заметил, что сломанные пальцы у него все еще забинтованы. - Чаю? Я кивнул, и он налил три чашки. Он уже больше не строил из себя сверхинтеллектуала. Вид у него был усталый и перепуганный. Вошла Сара. Она глянула на меня подозрительно, гадая, какие были у меня причины сюда приходить. Кивнула в знак приветствия и села. - А где Китти? - Я ее только что уложила, - сказала Сара. - Сегодня была ее очередь ночевать с Куртом. - О Господи! Как она? Лицо Сары вспыхнуло неподдельной яростью. - А как ты думаешь? Я ее накачала транквилизаторами. Дел-Кофи потер лицо трясущимся руками. Он был на грани истерики. - Что за бардак! Что за блядский, глупый бардак! Как мы себя до этого допустили? Мы хуже взрослых, которые сошли с ума! Мы тоже сошли с ума, только по-другому. |
