|
Из супермаркета взяли еду и одежду. Я даже нашел в машине место для флакона духов в подарок Шейле. - Когда мы расскажем об этом Боссу, - сказал Док, загружая в трейлер мешки риса, - он направит сюда целую банду, чтобы очистить город. На четвертый день мы поехали обратно. Впереди шел грузовик, я ехал на "хонде" сзади. Вокруг меня на всех сиденьях громоздились коробки консервов и шоколада. Всю дорогу я не переставал улыбаться, воображая счастливые лица ребят, когда мы въедем в лагерь. И подмигивал сам себе в зеркало заднего вида: - Ну, Ник, вот что значит быть Санта-Клаусом. Я ехал, подпевая ленте в магнитоле машины. Рядом со мной стояла открытая коробка шоколадных конфет. Впереди грузовик, где ехали Док и Мозаика, тащился под нагрузкой, от которой оси трещали. "Веселый солнечный народ"... и меня среди него посчитайте! Я пел так громко, что руль дрожал в ладонях. "Весеееелый! Соолнечный!" Почти уже дома. Впереди из-под грузовика вырвался клуб дыма. - Помедленнее, ребята! Нам не надо успевать на паром... А, черт! Что-то там не так. Грузовик мчался, хлеща по окрестным деревьям, сшибая ветви. Дорога была такой узкой, что мне только и было видно, что поросль и летящий впереди грузовик. Боже мой! У них отказали тормоза. Я вцепился в баранку, шины скользили по слякоти. Мы ехали вниз по склону. Еще сто ярдов - и дорога выравнивается за полмили до лагеря. Если Мозаика сохранит хладнокровие, он просто съедет с холма, а на ровном месте затормозит коробкой передач. Как же. Дело было не в тормозах. Мозаика давил на газ, гоня грузовик быстрее, чем тот мог ехать безопасно, будь за рулем хоть сам святой Христофор. Мозаика ни от чего и не убегал. Он ехал навстречу. Я припустил за грузовиком, надеясь только, что он не свалится в кювет. Мозаика ехал куда-то, где хотел оказаться вчера. Вниз по холму, всплеск воды в луже, на плоский участок, деревья отступили - и я увидел то, что видел Мозаика. - Нет. Нет. Не верю... Гады... Ах вы, гады! Пять дней назад мы тронулись в путь, оставив лагерь, где было больше сорока человек в возрасте от нескольких недель до девятнадцати лет. Мы вернулись туда, где не было ни лагеря, ни людей. Грузовик юзом затормозил. Док и Мозаика выскочили и побежали к порванной изгороди. Я остановил машину и бросился за ними. Вороны тяжело взлетали, дикие собаки отскакивали с нашей дороги. Я бежал по ковру тел - взрослые в пятнах огнестрельных ранений. Я добежал до Мозаики. Он безудержно рыдал, колотя себя ладонью по лбу, будто хотел вышибить себе мозги. Док с побелевшим лицом стоял, тяжело дыша. - Как они это сделали? Как? Босс мог их прополоть грузовиками... Если - если бы он уменьшил их число... Они бы не напали... Они... Он вертел головой, ошеломленный тем, что видел. Территория была завалена мертвыми Креозотами. Тут и там виднелись тела членов общины. Я побежал мимо сарая к дому, крича: - Шейла! Шейла! Она лежала на лестнице. Погибла, пытаясь не пустить волну психов к мансарде, где был ребенок. Я опустился на ступеньку и приблизил ее изломанное лицо к своему. - Подохнуть бы мне сейчас, - шепнул я, подняв глаза к небу. - О Господи, дай мне тут подохнуть! Примерно через два часа мы достаточно пришли в норму, чтобы осмотреть лагерь. Тело Босса мы нашли под кучей Креозотов у ворот. Наверное, он пал одним из первых. Оружие и стреляные гильзы укрыли ковром место его гибели. Креозоты никаким оружием не пользовались - только бессмысленной жаждой убийства, которая вела их на лагерь. В конце концов, это и было самое разрушительное оружие. Кто-то из Креозотов выжил после ранений, и они лежали или сидели молча посреди бойни. Нас они не замечали. Мозаика зарядил автомат. Продолжая поиски уцелевших, я услышал сухой треск выстрелов, разнесшихся среди мертвых домов. |
