— Да, прошу вас, предупредите ее.

— Угодно вам сказать ваше имя, сударыня?

— Это совершенно бесполезно, потому что ваша госпожа меня вовсе не знает.

С этими словами Сесиль вышла и отправилась прямо домой.

— Уже вернулись, барышня? — несколько удивившись, встретила ее Бригитта, которая вовсе не ожидала ее так скоро.

— Да. Я не застала той особы, к которой ходила, и должна опять идти туда сегодня вечером.

— Барышня как будто чем-то недовольна и расстроена.

— Да, мне досадно, что я ходила без всякой пользы.

— Полноте! Прогуляться никогда не мешает; вы и без того все время сидите дома.

Сесиль вернулась к себе в комнату, скинула шубку и шляпку, вынула из книжки пятьсот франков и заперла их в туалетный столик, а остальные оставила в отцовском письме.

Сесиль подкатила к камину большое кресло, упала в него, истомленная усталостью и треволнениями дня, и погрузилась в мрачную думу.

Мы отправимся с читателем во внутреннюю часть Парижа, выйдем на бульвар Сен-Мартен и попросим его войти вместе с нами в гостиницу, или, лучше сказать, таверну, известную под именем «Auberge des Adrets».

. Эта таверна находится как раз на том месте, где прежде было Cafe de la Porte-Saint Martin. В нее ведут два входа: один с бульвара Сен-Мартен, известный всем, другой сообщается с улицей Бонди.

В этот момент в маленькой таверне находилось очень немного посетителей. Несколько человек безмятежно пили пиво. В сторонке за маленьким столиком сидел одинокий посетитель и пил абсент. Он казался погруженным в глубокую задумчивость.

Это был красивый молодой человек, до того бледный, что казалось, под прозрачной кожей не было ни кровинки.

Глубокие впалые глаза, обведенные черными кругами, горели ярким, неестественным, зловещим блеском.

Это оригинальное лицо красиво оттенялось черной, слегка волнистой бородой. Такие же черные, густые волосы крупными кудрями обрамляли бледное лицо незнакомца. Высокий, замечательно красивый лоб показывал развитый ум. Руки без перчаток отличались белизной и изяществом.

Ноги были бы очень красивы, но сапоги на них порыжели и от долгого употребления приняли очень некрасивую форму.

Хорошо скроенное, заботливо вычищенное платье также свидетельствовало о своей долгой принадлежности владельцу. Видно было, что он переживает трудные времена.

Часы с кукушкой пробили четыре.

Незнакомец поднял голову и посмотрел на дверь, выходящую на бульвар.

Как раз в эту минуту дверь отворилась, и вошел господин, очень хорошо одетый, укутанный в теплое пальто с меховым воротником. Новому посетителю было не более тридцати лет.

Между ним и любителем абсента не существовало никакого положительного сходства, но одинаковый цвет волос, кожи и похожее выражение лица ясно указывали, что у них общее место рождения — Италия.

Новоприбывший быстро осмотрелся. Человек в поношенном платье делал ему нетерпеливые знаки. Тот заметил и подошел к нему. Они обменялись рукопожатием, с виду казавшимся дружеским.

— Ты писал, чтобы я пришел сюда поговорить с тобой, я и пришел, — начал любитель абсента. — Ну садись, добро пожаловать! Может быть, ты принес мне богатство? Признаюсь, что это было бы очень кстати.

Слова эти были произнесены на чистейшем итальянском наречии, родном языке обоих незнакомцев, так как и тот и другой родились во Флоренции.

— Богатство? О нет, мой бедный друг, — ответил его собеседник, взяв стул и спокойно усаживаясь.

— Может быть, место, на которое ты подавал мне надежду?

— И тут разочарование. Мне ничего не удалось сделать для тебя.

— А, черт возьми! Я заранее был уверен! — проговорил первый, на этот раз уже по-французски и без малейшего акцента, на самом чистейшем парижском наречии.