Выйдя из-за стола, итальянец отправился прямо в контору.

— Я прошу вас приготовить счет, — обратился он к портье.

— Как! Вы уже оставляете нас?

— Да, я уезжаю завтра утренним поездом.

Счет был немедленно подан.

Пароли заплатил, вышел из отеля и отправился вдоль по набережной. На этот раз он не просто фланировал, а преследовал известную цель.

Укутанный в кашне до самых глаз, чтобы защититься от резкого, порывистого мистраля, подняв воротник и засунув руки в карманы, Пароли шел мерным, твердым шагом человека, который хорошо знает, куда идет.

Через несколько минут он остановился против ярко освещенного магазина. Это был магазин, торговавший исключительно ножами и пользовавшийся большой известностью.

Пароли вошел. В магазине находился сам торговец и один покупатель. Последнему можно было дать лет двадцать пять — двадцать шесть. Наружность его была невзрачна. Его одежда, хотя и чистая, была беспорядочна: брюки с бархатными отворотами и сапоги из толстой кожи, на черном драповом пальто не хватало пуговиц, маленькая мягкая шляпа, надетая набок, прикрывала коротко остриженные волосы. По говору легко было узнать в нем парижанина из предместья.

— Не надо мне таких крошечных игрушек! — говорил он торговцу, рассматривая нож, который держал в руке. — Ведь это все равно что спичка. Вы знаете, мне часто приходится есть черствый хлеб, и такой нож продержится у меня не больше суток.

— У нас есть и попрочнее.

— Будем надеяться.

— Угодно вам корсиканский нож?

— Все равно… Я не знаю, какой это. Покажите!

Торговец повернулся к Пароли, который вошел в лавку.

— Я сейчас освобожусь, сударь, — сказал он

— Мне не к спеху, — возразил итальянец.

Парижанин обернулся посмотреть, с кем говорил хозяин лавки. Глаза их встретились.

«Наверное, любитель макарон», — подумал парижанин.

Хозяин вынул из ящика до полудюжины ножей и положил на прилавок.

— Вы найдете здесь себе по вкусу, если знаете толк в этих вещах. — И, открыв один из ножей, подал парижанину.

— В добрый час! — воскликнул последний со смехом. — Таким ножом можно зарезать быка.

Предлагаемый нож был крупного размера, с острым и широким лезвием, с кончиком как у каталонских ножей и рукояткой из оленьего рога. Лезвие закрывалось посредством пружинки.

— Отменная штука! — сказал торговец. — Нигде так хорошо не делают, как в Бастии; корсиканцы — отличные мастера!

— Они работают как для себя! — воскликнул с новым взрывом хохота парижанин. — Таким ножом распорешь брюхо человека так же легко, как барабанную шкуру, честное слово Оскара Риго!

— Постойте, постойте! — перебил торговец. — Вас зовут Риго?…

— Да, милейший, помимо моего желания это перешло ко мне от отца. Правда, ничего нет изящного в моем имени, тем более что, прибавив к нему слог «ло», получим Риголо!

— Не родня ли вы Риго из Макона?

— И не слыхал, и не видал их никогда. Что касается тамошних продуктов, я только и знаю маконское вино. Ну-с, так сколько стоит корсиканский нож?

— Без запроса шесть франков.

— Шесть франков! Ай-яй-яй! Нет уж, от этого увольте!

— Уверяю вас, что это недорого и я не могу продать его дешевле.

Оскар Риго, по прозванию Риголо, слегка провел пальцем по острию ножа.

— Черт возьми! — пробормотал он. — Настоящая бритва!

— Из чистой стали! Вы будете мне благодарны. Посмотрите, в рукоятке сосуд для выпивки, что очень удобно во время поездок.