Римских-рабов распяли. Вероятно, то же случится и с нами. Так, по крайней мере, тут говорят.

думаю, ты сумеешь, когда все кончится, вытребовать наши тела, что поможет избежать излишних недоразумений. Кошрод даже шутит по этому поводу, а Тиштри немного побаивается. Ведь ей только предстоит перерождение, а Кошрод уже через это прошел. На наше счастье, мы вместе и хорошо понимаем друг друга. Тиштри бранит Кошрода за глупое поведение и говорит, что таким, как ты, он не станет и через тысячу лет.

Мы готовы к суровому испытанию. Персу не терпится вырваться из темницы, хотя я намекнул, что о скачках ему придется на долгое время забыть. И о Риме, ведь не годится разгуливать по вечному городу тому, кто истек кровью у всех на глазах.  У тебя есть поместье в Таллии – возможно, ты спрячешь нас там. Или в каком другом месте на век-другой, впрочем, столетия, я думаю, хватит, чтобы история позабылась и мы могли вернуться к тебе.

В ожидании скорой встречи

Аумтехотеп.

27 марта 824 года со дня основания Рима».

ГЛАВА 14

Сен-Жермен пробежал глазами письмо и обратился к молодцеватому преторианскому трибуну.

– Благодарю,- тихо сказал он, сворачивая папирус.- Благодарю. Передайте мою признательность уважаемому префекту.- А может быть, и не только префекту, подумалось вдруг ему. Он забросал прошениями половину чиновников Рима Результат получился аховым, но все-таки сносным.- Как только моих рабов вынесут через врата смерти, я заберу их тела. Офицер изучающе глянул на чужеземца

– Они станут падалью. Зачем это тебе?

После минутного колебания Сен-Жермен произнес:

– В моем народе существует поверье, что рабы, умершие раньше своего господина, должны быть особым образом похоронены, иначе после его смерти они станут ему докучать.- Правдой тут было то, что в некоторых краях люди действительно придерживались таких взглядов.

– А-а,- протянул облегченно трибун.- Дело в религии. Тит интересовался этим вопросом,- торопливо пояснил он.

– В Риме свои обычаи, у нас свои,- спокойно произнес Сен-Жермен и возблагодарил небеса за терпимость римлян к чужеземным религиям.

– Разумеется,- согласился трибун.

– Не желаешь выпить вина или закусить на дорогу? Я тотчас же распоряжусь. Тебя обслужат здесь или в саду. Цветы уже распускаются.

Трибун сделал вежливый жест.

– Нет-нет, Франциск. Я не располагаю временем, но за внимание благодарен. Префект говорил, что ты очень любезен, и это действительно так.- Офицер учтиво кивнул и повернулся к двери.- У тебя прекрасная вилла,- вырвалось у него.

– Надеюсь,- пробормотал Сен-Жермен. Он проводил трибуна до колоннады, где тому подали лошадь, и, когда топот копыт затих, направился к северному крылу виллы.

– Роджериан!

Человек, пришедший на зов, двигался медленно и смотрел исподлобья.

– Да, господин? – Акцент выдавал в нем уроженца Гадеса

Сен-Жермен с шумом захлопнул входную дверь и быстро пошел по коридору.

– Времени мало, а у нас много хлопот.

– Каких? – Роджериан выбивался из сил, стараясь не отстать от хозяина.

– Тит наконец-то прислал разрешение. Когда рабы будут казнены, мне разрешат забрать тела Аумтехотепа, Кошрода и Тиштри. Нам предстоит как можно быстрее вывезти их из Рима.- Он стремительно вошел в свой кабинет и подбежал к столу.- Принеси мне судовые реестры. Ты знаешь, где их найти. Кажется, какой-то из моих кораблей, находящихся в Пизе, отправляется в Утику [21].