– Сегодня нас навестили два преторианца. С текущей инспекцией, как они сами изволили заявить.- Лицо раба было непроницаемым, но Сен-Жермен видел, что египтянин встревожен.

– Почему это тебя беспокоит? – спросил он, открывая отделанные золотом двери.

Гостиная была самым оригинальным помещением большого крыла виллы Ракоци, в котором напрочь отсутствовал римский стиль. Большие продолговатые окна пропускали в огромную комнату такое количество солнца, что самый воздух ее, казалось, сверкал. Глаз отдыхал на гладких, высоких, лишенных вычурной росписи стенах. Выкрашенные в приятный бледно-голубой цвет, они словно бы раздвигали пространство, а поднимающиеся к потолку серебряные пилястры выглядели форпостами уходящих в незримую глубину колоннад. Пол устилал дорогой персидский ковер, тонами расцветки перекликающийся с небесно-розовым потолочным плафоном, ему вторили кресла из розовой древесины, обтянутые голубыми шелками, прибывшими в Италию по Великому шелковому пути из той сказочной и богатой страны, в которой, как поговаривали рабы, все жители золотят себе кожу.

– Потому,- осторожно ответил Аумтехотеп,- что кое-кто, похоже, хочет попристальнее к тебе присмотреться.

– Неужели? – Сен-Жермен внимательно оглядел комнату.- Здесь не хватает белых цветов. Прикажи поставить их в три вазы из лазурита на стойки, покрытые розовым лаком.

– Да, господин,- поклонился Аумтехотеп, сделав на восковой дощечке пометку.- Сейчас я распоряжусь. Ты также сказал, что сегодня к вечеру тебе понадобится египетское черное платье и черные плотные шаровары.

– Шаровары, я думаю, ни к чему. Замени их чем-то свободным, воздушным. Добавь к этому серебряный пояс и рубиновый талисман. Никакой особой прически, никаких колец и перстней.

– А браслеты? – с надеждой спросил Аумтехотеп.

– Думаю, нет. Я и без них буду выглядеть достаточно экстравагантно. И,- добавил он с легкой усмешкой,- раз уж я у себя дома, почему бы мне не ходить босиком? – Сен-Жермен критически оглядел свою черную тунику с короткими рукавами и наконец смягчился.- Ну хорошо, хорошо. Так что же преторианцы?

– Они были вежливы, но решительны. Им, разумеется, захотелось осмотреть маленькое крыло, но я сказал им, что не имею полномочий допускать туда кого бы то ни было. Они с этим согласились, однако, клянусь пером Тота, озлились, хотя не подали вида. И сунули нос во все бараки, конюшни и загоны.- Египтянин на секунду умолк.- Держи мы парочку гладиаторов, это бы вышло нам боком.

– Да,- кивнул Сен-Жермен.- Вот почему я их и не держу. Возницы и звероводы, конечно, не вызвали у них подозрений.

– Не вызвали, и это, кажется, их очень взбесило, но все же они ушли.- Карие глаза египтянина дрогнули.- Они непременно вернутся. Кто-то в Риме желает тебе зла. Кто-то властный и неуемный. Сен-Жермен пожал плечами.

– Такое случалось и прежде.- Он поднял бровь.- Но ты все-таки прав. На всякий случай стоит подстраховаться.- Он повернулся на каблуках.- Пойдем-ка ко мне.

Аумтехотеп шел за хозяином, держа наготове табличку. Начертанные на ней письмена весьма озадачили бы каждого, кто захотел бы в них разобраться. Иероглифы восемнадцатой династии египетских фараонов [19] сбили бы с толку самых талантливых криптологов [20] Тигеллина.

– Устриц доставили? – спросил Сен-Жермен, пока они шли через сад.

– Целую бочку. Они в погребе, на льду и в древесных стружках.- Аумтехотеп покачал головой.- Только яиц ржанки не удалось раздобыть.

– Пошли кого-нибудь к Сциминдару на старый рынок. У него они точно есть. А что с вином?

– Отобрано лучшее из твоих галльских поместий.