Чем помочь князю туровскому, как облегчить его участь? Отца просить, но он неумолим, владыку, так ответ митрополита Борису ведом. Остается одно, уповать на милость Господню. Борис решил, он непременно повидается со Святополком. Ему и думать не хотелось, что туровский князь измену таит, его оговорили, а великий князь тем наветам дал веру. Справедливости ждал Борис и о том Бога молил.

Показался Киев. Погода начала портиться. Налетел порывистый ветер. Упали первые крупные капли дождя. Княжич пустил коня в рысь. Уже в городские ворота въехал, как дождь зачастил, перешел в затяжной…

Отец вошел в горницу к Борису вечером, уселся в кресло, постучал ногтями по подлокотнику. Посмотрел на сына из-под седых нависших бровей.

Приход великого князя для Бориса был неожиданным. Он стоял, готовый выслушать отца.

— Ты возвратился из Берестова и не побывал у меня. Как Предслава? В прошлый раз я застал ее больной, у нее был сильный кашель.

— Она здорова, отец, и велела кланяться.

— Почему ты не спросил меня, зачем я велел обновить клеть?

— Догадываюсь.

— Дай Бог ошибиться мне. Однако пока не услышу истину, сидеть Святополку в клети.

— Дозволишь ли поговорить со Святополком?

— О чем? Однако, коли пожелаешь, не возражаю.

Дождь продолжал назойливо барабанить по крыше, потоки воды стекали бурно. Владимир Святославович покачал головой:

— Льет. За ним жди заморозка и снега. Устоится погода, пошлю за Святополком.

* * *

На престольный праздник Покрова приехали в Киев вышгородцы и от заутрени сразу же направились в гости к Блуду. Воевода встретил бояр в сенях. Те отвесили хозяину поклон. Тут и Настена появилась, губы поджала, на поклон едва ответила.

— Почто грозна боярыня? — удивился Еловит.

— Не грозна, строга. — Воевода указал вышгородцам на трапезную. — Входите, гости.

Направились гости в трапезную, а боярыня вслед им прошипела:

— Черви-короеды, гнусь болотная. — Поморщилась. — Небось сызнова шептаться почнут.

А бояре за стол уселись, на пироги глазеют.

— Поди, с печи!

— Горячи. Эвон с капустой, а те с грибами. Вы, бояре, прежде гуся с яблоками отведайте. Иль, может, бочок поросенка, запеченного в тесте, либо сомятинки?

Ели бояре, чавкали, утирали беззубые рты холстинками, а когда насытились, Блуд сказал:

— Потерял покой великий князь.

Тальц жевать перестал, спросил:

— Отчего бы?

Еловит в разговор вмешался:

— Аль не от чего! Муха зла егда бывает?

— Сдает Владимир Святославович, по всему, конец пути чует.

— Вестимо. Да вот кому стол оставит? — снова спросил Тальц.

— Бориса мостит, чать, ведомо, — сказал Еловит.

Воевода набычился.

— Так ли? Как мы поступим. Примем Бориса — Борис сядет. Ан я Святополка руку держу. Молодой княжич дружину старейшую честить не станет.

— Оно так, — согласились вышгородцы. — Эвон и Владимир в последнее время не слишком нас потчевал. Прежде и советы с нами, и пиры знатные.

— Борис — жеребенок, откуда знать, как взбрыкнет. Святополку в Киеве место, — сказал Блуд.

Бояре поддержали воеводу:

— Мы ль против?

— Беда нависла над Святополком, — заметил Блуд.

— О том нам ведомо, — покачал головой Еловит.

Тальц спросил:

— Чем князю туровскому помочь?

Блуд бороду пригладил:

— Думайте, бояре.