— Ты очень часто используешь это слово, — сказала Диана спокойным, ровным голосом, — любовь.

— Подходящее слово, не так ли? — тревога коснулась его нервов.

— Разве? Что ты намереваешься делать, Ники?

— Ну как же… отправиться в это чертовски неприятное путешествие, чтобы потребовать то, что мне причитается. Не думаю, чтобы кто-то домогался встречи со мной, но это достаточная отговорка, чтобы снова стать туристом. После окончания отпуска я сообщу на Землю, что готов к новому назначению, но не раньше. Я скажу, что кто-то в верхнем эшелоне власти получил известие о тэлвинском деле и хочет поговорить со мной. Думаю, что эта беседа вовсе не повредит старому дипломату, а Диана?

— Ты уже говорил мне это раньше. И ты прекрасно знаешь, что на сей раз я имела в виду другое. Почему ты никогда не говоришь ни слова о нас?

Он потянулся за сигаретой, глотнул бренди:

— Я говорил, говорил, — начал он, силясь улыбнуться, — имея значительную сумму в своем распоряжении, ты правильно бы сделала, если бы вложила ее так, как я предложил. Эти вложения позволят тебе получить в будущем спокойную жизнь на какой-нибудь подходящей планете; или же, если ты предпочитаешь рисковать ради больших доходов, они позволят войти тебе в высший свет.

Она закусила губу:

— Я всегда страшилась этого.

— Неужели? О, да, ты, похоже, выпила слегка больше своего оптимума, Диана. Я попрошу принести кофе.

— Нет. — Она сцепила пальцы вокруг своего стакана, подняла его и выпила содержимое одним залпом. Поставив его на место, она сказала:

— Да, я сегодня немного пожадничала с выпивкой. С целью. Видишь ли, я должна была выработать привычку не думать о прошлом в те моменты, когда мне хорошо, просто я знаю, что плохое время обязательно придет, поэтому стараюсь извлечь из этого, хорошего, максимум выгоды. Это… это своего рода подавление. Айдвайр научил меня, каким путем внутреннего напряжения убирать с пути эти подавления, но мне не хотелось бы применять какие-либо трюки этого мерсеянского подонка.

— Он не подонок. Я теперь совершенно определенно уважаю его.

— Кстати, я хотела применить то, что у меня было в загашнике против тебя, и все ради того, чтобы стать счастливой, действительно счастливой. Хорошо, сегодня мой последний шанс. О, я думаю, что я пока могу остаться здесь…

— Я бы не посоветовал этого, — сказал Флэндри торопливо. Он уже заглядывал в будущее и предвкушал разнообразные удовольствия, которые мог получить в Империи. — Мне приходится много странствовать, Диана.

Она протянула Флэндри свой стакан. Он налил, в тишине раздался звук булькающей жидкости. Он слышал ее дыхание.

— Так-то оно так, — продолжала Диана, — но я должна знать сегодня. Вот почему я подстегнула себя — для того, чтобы было легче спросить об этом.

Она подняла стакан, пригубила. Ее взгляд был прикован к его глазам, пока она пила. Звезды создали видимость морозной диадемы над ее волосами. Теперь она вовсе не выглядела смущенной.

— Я буду говорить прямо. Я думала… мы были хорошей парой? Ники, разве не так? Я думала, что совсем не трудно спросить тебя, не будешь ли ты возражать против того, чтобы мы с тобой продолжали в том же духе. Нет, погоди, у меня нет каких-либо намерений, как у агента. Но я так же могу вернуться к этому, как только вернешься ты.

«Хорошо, давай раз и навсегда покончим с этим», — решил про себя Флэндри и положил свою руку на ее.