Раньше он никогда не видел портретов Кэтрин Маккормак. Вдруг все вокруг него растворилось. Он подумал потом, что, вероятно, отмерил ей низкий поклон, потому что обнаружил, что его форменная фуражка крепко сжата пальцами, но не мог вспомнить подробности.

Она была на пять стандартных лет старше его, он это знал, и красота ее была совершенно не в земном духе. Ее фигура была слишком высокой, широкоплечей и крутобедрой, слишком выпукло виднелись мускулы под ровной кожей, которая и теперь, после ее пленения, была слишком загорелой. Лицо было широким; как бы поперек — высокие скулы, лучистые глаза (зеленые с золотистым оттенком под толстыми черными бровями), прямой нос, энергичный рот и сильный подбородок. Ее волосы были пострижены с челкой надо лбом и закручены завитками за уши, толстые и волнистые, цвета амбры с золотым и медным оттенками. На ней было короткое перламутровое платье и сандалии из гибкого кристаллического материала, в которых ее забрали из дворца.

«Она, видимо, похожа на свою мать», — подумал Флэндри.

Он заставил разум снова вернуться к нему.

— Приветствую вас на борту, дорогая леди, — он почувствовал, что его улыбка довольно неуверенна. — Разрешите мне представиться.

Он представился.

— Полностью в вашем распоряжении, — закончил он и протянул руку для приветствия.

Она не подала ему руки для пожатия или поцелуя, не поднялась со своего стула. Он увидел темные круги вокруг ее глаз и в глубине их темноту, запавшие щеки, слабую тень веснушек…

— Добрый день, командор, — ее тон не был ни теплым, ни холодным, никаким.

Флэндри как стоял, так и опустился на кровать.

— Могу ли я что-нибудь предложить вам? — спросил он. — У нас есть обычный набор напитков и лекарств. Но, может быть, вы бы пожелали немного поесть? — Говоря это, он протянул ей открытую пачку сигарет.

— Ничего, — кратко ответила она, слегка проглотив две предпоследние буквы.

Он внимательно посмотрел на нее. «Перестань заигрывать, сынок. Ты был в одиночестве, без подруги неоправданно долго. Она красива и — он изгнал эту мысль из сознания — без сомнения ты размышлял насчет ее возможной доступности… после того, что с ней произошло. Забудь это. Оставь свои хитроумные штучки для противников».

Он сказал медленно:

— Вы не хотели бы какого-либо участия от Империи. Правильно? Но, пожалуйста, прислушайтесь к чувствам, дорогая леди. Вы же знаете, что вам придется есть, чтобы остаться в живых, точно так же, как вы ели в доме Снелунда. Почему бы не начать прямо сейчас? Моя задача совсем не обязательно враждебна по отношению к вашему делу. Я доставил вас сюда, в определенном смысле рискнув, чтобы мы с вами кое-что обсудили.

Она повернула голову. Их взгляды встретились. Через мгновение, которое показалось слишком продолжительным, он увидел, что напряжение постепенно покидает ее.

— Спасибо, командор, — сказала она. Не вздрогнули ли слегка ее губы? — Кофе и бутерброд были бы весьма кстати. — Она говорила с непередаваемым эйнисианским акцентом, проглатывая первые и последние буквы отдельных слов.

Флэндри связался с камбузом и сделал заказ. Она отказалась от сигареты, но сказала, что не возражает против того, чтобы он курил. Он несколько раз затянулся, прежде чем начал быстро говорить:

— Я боюсь, что эсминец сопровождения оставляет желать лучшего в смысле удобств во время путешествия. Вы, конечно, будете занимать эту каюту. Я перееду в кубрик команды; один из них перенесет свой матрац на палубу. Но мне все-таки хотелось бы оставить свою одежду и некоторые другие предметы личного пользования там, где они сейчас.