Он остановился как вкопанный.

— Я пока не ожидал увидеть тебя здесь! — растерянно пробормотал он.

— Медики выписали меня, — ответила она, — зная, что меня ожидают радостные новости.

Она робко улыбнулась.

— Что ж… это действительно так, — сказал он одеревеневшим голосом. — Мы получили подтверждение, что смогли избавиться от имперских разведчиков, преследовавших нас, благодаря маневру внутри этой туманности.

Им никогда не удастся обнаружить нас в неисследованном межзвездном пространстве. К тому же я уверен, что у них нет желания долго преследовать нас. Это было бы слишком рискованно — посылать в неизведанные дали часть сил, которая нужна была только тогда, когда мы угрожали Империи.

Нет, мы, похоже, покончили с ними. Нам ничто не угрожает до тех пор, пока мы не вздумаем вернуться.

Она удивленно воскликнула:

— Ты не можешь! Ты обещал!

— Я знаю. Это вовсе не означает, что я не мог бы вернуться, если… нет, я не боюсь. Я не вернусь.

Флэндри был прав, черт бы его побрал. Для успеха дела я должен был бы использовать союзников, а они обязательно потребовали бы что-нибудь такое, что нанесло бы ущерб Империи, захватили бы часть ее территории.

Надеюсь, что угроза моего возвращения заставит их более разумно управлять Империей… Но вернемся к нашим делам.

Его рассуждения тяготили ее, и это говорило о том, как много она оставила там, позади, где гасли звезды Империи, и как много ей пришлось пережить, прежде чем к ней вернулись хорошо знакомые ему спокойствие и сила.

— Дорогой мой, может быть, не стоит в этот час думать о политике, о войнах?

— Извини меня, ради бога, — сказал он. — Меня не предупредили, что ты придешь. А я был очень занят.

Она подошла к нему, но они не обнялись.

— Твое внимание все еще занято работой? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду? Послушай, тебе нельзя пока долго стоять. Давай-ка сядем. И, гм, мы обязательно попросим, чтобы мое спальное помещение переделали.

Она ненадолго закрыла глаза, а когда открыла их, то уже полностью овладела собой.

— Бедный Хаг, — сказала она. — Ты тоже весь покрылся шрамами. Я могла бы заранее догадаться, как ты сильно изранен.

— Чепуха, — сказал он, подталкивая ее к кушетке.

Она сопротивлялась, но так, чтобы его руки, как бы случайно, обхватили ее. Обняв его шею и прижавшись щекой к его груди, она сказала:

— Послушай, Хаг. Ты все это время пытался не думать о нас. О том, кем я теперь буду для тебя, после всего, что со мной произошло. О том, что было между мной и Домиником во время наших приключений. Но я уже поклялась тебе, что ничего не было…

— Я не могу сомневаться в тебе, — пробормотал он в ответ.

— Нет, ты слишком честен, чтобы изо всех сил не стараться поверить мне. Но ты пытаешься представить себе то, что было между нами.

Бедный Хаг, старый, покрытый шрамами воин, ты уже, может быть, не в состоянии сделать это.

— Хорошо… ассоциации… конечно… — его объятие стало крепче.

— Я помогу тебе, если ты поможешь мне. Я нуждаюсь в этом больше, чем ты.

— Я понимаю, — сказал он мягко.

— Нет, ты не понимаешь, Хаг, — ответила она ему мрачно. — Я поняла истину, пока была одна, восстанавливая силы, и у меня не было других занятий, кроме размышления наедине с собой, пока я не впадала в сон и ко мне не приходили сны.