Но всякое вмешательство в политическую жизнь ему дорого обходилось.

Из истории болезни. 16 февраля: «Врачи приехали в начале второго. Владимир Ильич жалуется на очень сильную головную боль. Лежит с пузырем на голове и с закрытыми глазами. Настроение очень скверное. На вопросы отвечал неохотно. Поэтому решено сделать люмбальную пункцию. Пункция сделана под хлорэтиловой местной анестезией. Через четверть часа Владимир Ильич сказал, что голове стало легче».

Люмбальная пункция — известный способ диагностики и лечения. Игла с крайней осторожностью вводится в пространство спинного мозга на уровне поясницы. При высоком внутричерепном давлении приносит некоторое облегчение.

Со второй половины февраля у Ленина всё чаще повторяются пугающие и его, и Крупскую приступы расстройства речи.

Двадцатого февраля: «Вечером Владимир Ильич просил Надежду Константиновну дать ему отчет о 10-м съезде Советов. Надежда Константиновна сначала обещала ему дать, но Мария Ильинична посоветовала лучше этого не делать. Владимир Ильич огорчился отказом».

Двадцать первого февраля: «В час ночи Владимир Ильич позвонил медсестре Марии Макаровне, и оказалось, что он еще не засыпал. Сестра предложила вторую таблетку Liopral’a, но Владимир Ильич категорически от нее отказался и стал требовать веронала. Сестра ему в этом отказала, на что Владимир Ильич очень обиделся, рассердился и сказал:

— Если вы мне не дадите веронала, то нам придется расстаться.

Сестра сказала, что без разрешения врачей она веронала дать не может. Владимир Ильич согласился принять две таблетки сомнацетина, но всё-таки не заснул, и в три часа ему были даны еще две таблетки. Но Владимир Ильич так расстроился и разволновался, что и после этого не мог заснуть… Утром настроение очень скверное. Владимир Ильич сильно нервничает, он несколько раз говорил Марии Ильиничне, что сестру надо убрать. С Марией Макаровной Владимир Ильич холоден…

Владимир Ильич бледен, лицо расстроено. Он очень нервен. Сразу стал жаловаться на отвратительное настроение, нервы совершенно разошлись, какая-то общая расхлябанность, дрожь во всём теле. Когда Владимир Ильич разговаривал, видно было, что он всеми силами старается владеть собой, старается сдержаться, но это не вполне ему удавалось… С начала этой болезни Владимир Ильич ни разу не был в таком состоянии…

Продолжительная болезнь, невозможность работать, отсутствие свиданий и газет всё больше расшатывают его нервную систему… Реакция чисто патологическая, совершенно несвойственная Владимиру Ильичу, который по натуре крайне любезный, внимательный, деликатный, воспитанный».

Третьего марта: «В половине десятого звонила доктору Кожевникову Надежда Константиновна и сообщила, что Владимир Ильич очень нервничает, говорит несуразности и очень волнуется».

Четвертого марта: «Сегодня Надежда Константиновна подробнее рассказала про то, что было вчера с Владимиром Ильичом. Он устал от сидения и от почти тотчас же начатого чтения, это его чрезвычайно расстроило, он стал вспоминать свою первую болезнь, по-видимому, более медленная теперь поправка его беспрестанно волнует и озабочивает. Он начал путаться в своих мыслях, хотя говорил связные фразы, но между отдельными фразами связи не было, вследствие чего Надежда Константиновна не могла его понять, что еще больше расстроило Владимира Ильича».

Те минуты, когда к нему возвращается речь, он спешит использовать для участия в политических баталиях. Обращается к единственному человеку, которому мог довериться, — к Троцкому, с просьбой выступить с защитой его позиции.

Лев Давидович, чтобы не доводить дело до скандала, предложил всё уладить в рамках политбюро. Ленин, зная своих соратников, не согласился: «Ни в коем случае.