— Ну ладно, так и быть, пока я ничего не буду ему говорить. Надо набраться терпения, выждать. Может, он сам чем-нибудь себя выдаст? Посмотрим… К тому же я сейчас так устала, плохо выгляжу, прическа просто ужас!

Люси взглянула на маленькие бронзовые часы, стоящие в центре каминной полки, и вскинулась:

— Боже мой, уже без десяти шесть! Ив говорил, что вернется к шести. Пойдем скорее, мне надо привести себя в порядок.

Пока мать причесывалась перед зеркалом, Франсуаза наблюдала за ней, сидя на бортике ванны. Каждый раз, когда Люси проводила щеткой по золотистым, с темными корнями, волосам, голова у нее откидывалась назад. Сжатый рот придавал ее лицу серьезное, даже суровое выражение. Неожиданно Люси повернулась к дочери, ее рука, все еще державшая щетку для волос, безвольно опустилась вдоль тела. На фоне гладкой, ухоженной кожи взгляд ее глаз казался жестким.

— Во всяком случае, вот что я тебе скажу, — прошептала она. — Ты молодец, что вышла замуж за человека, который намного старше тебя. В другом варианте это… сущий ад, малышка. Чуть взглянешь в зеркало и сразу же видишь, что сделало с тобой время, как убывают молодость и привлекательность. А он совершенно не меняется, ни одной морщинки! Как будто его держали в холодильнике! Вечная борьба! Я так больше не могу!

Люси опять встала перед зеркалом и тщательно накрасилась. Ее глаза и губы вновь засияли искусственным блеском. Закончив, она развернулась на каблуках в сторону дочери. Одетая в очень короткое платье, Люси напомнила Франсуазе маленькую девочку со сморщенным личиком, которая ищет свою куклу. Ив Мерсье должен был скоро вернуться, и Франсуаза не испытывала ни малейшего желания встречаться с ним. Она встала.

— Мне надо идти, мама.

— Да, да, конечно, иди. Я буду держать тебя в курсе. Только никому ничего не говори, особенно братьям!

Было заметно, что Люси хочется встретить мужа одной. Из наперсницы Франсуаза в мгновение ока превратилась для нее в надоедливую гостью. Люси поцеловала дочь в обе щеки и, слегка подтолкнув к лестничной площадке, захлопнула за ней дверь.

Все произошло так стремительно и странно, что, выйдя на улицу, Франсуаза задалась вопросом: «А все ли в порядке с головой у ее матери?» Она размышляла об этом всю дорогу из Севра домой.

Входя в квартиру, Франсуаза думала, что дома никого нет, но там ее ждал Александр. Увидев его, она необыкновенно обрадовалась и замерла на пороге, словно пораженная снизошедшим на нее откровением. Нет, она живет не зря. Ее жизнь оправдана присутствием этого мужчины в рубашке с расстегнутым воротом, который, положив ноги на журнальный столик, сидит в кресле и читает русскую книжку.

VII

Филипп наклонился к селектору и сказал:

— Попросите господина Блондо зайти ко мне.

— Он еще не вернулся, месье! — отозвалась замогильным голосом секретарша.

— Вот как… — недовольно процедил Филипп и посмотрел на часы. Уже двадцать минут четвертого. — Тогда, как только он вернется, сразу же пришлите его ко мне! — с раздражением в голосе потребовал он и, опустив вниз металлический рычажок, отключился.

Этот молокосос ни в чем себе не отказывает. Не прошло и десяти дней, как его приняли в штат, а он уже позволяет себе опаздывать! Когда речь зашла о том, что надо кем-то заменить всерьез заболевшего Зюрелли, Виссо в первую очередь вспомнил о Жан-Марке. «Вы говорили, что хотели бы взять в дело сына. Вот и подходящий случай: сейчас или никогда». Филиппу стоило огромных усилий ответить как можно естественнее: дескать, он уже подумывал об этом, но в отношении сына у него другие планы. Тогда Виссо выдвинул кандидатуру своего племянника, Жана Блондо.