Филипп был того же мнения. Молодой человек продолжал, и речь его звучала все более уверенно. Филипп внимательно разглядывал его. Блестящие глаза, здоровые зубы, удивительная гибкость молодого ума и тела. Да, Филиппу оставалось только мечтать об этом. Во время беседы он несколько раз представлял на плечах Блондо голову Жан-Марка. Это было чем-то вроде вспышки или озарения, но потом все опять вставало на свои места. Блондо, наверно, года на два старше Жан-Марка. Одни и те же учебные заведения, планы, мысли… Подумать только, на месте этого самодовольного выскочки мог бы сидеть Жан-Марк! Какое это было бы счастье — иметь рядом собственного сына! Посвятить его в фамильное дело, работать вместе с ним, передавать ему свой опыт, гордиться его успехами… Совсем другой оборот! Филипп старательно пытался стереть из своей памяти причины, породившие в нем ревность и злобу. Словно оправившийся после изнурительного недуга больной, который, встав с постели, впервые пытается выйти за пределы палаты, Филипп с опаской преодолевал страх, внушаемый ему этим новым поворотом мыслей. Медленно и осторожно возвращался он к утраченной привязанности и доверию, к нежным воспоминаниям. Он даже начал подумывать о перспективах возможной встречи, но внезапно в его мозгу возник образ Кароль, и все благие намерения превратились в дым. Стыд и ярость вновь зажглись в его сердце.

Блондо умолк и со спокойным удовлетворением замер в ожидании.

— Ну, хорошо, — проворчал сквозь зубы Филипп, — оставьте мне досье.

— Сожалею, месье, но это невозможно! Я должен еще изучить некоторые детали, чтобы быть готовым к завтрашней встрече с супругами Трубай.

— Я сам их приму.

Блондо даже подскочил на месте.

— Как, разве вы не доверили мне вести это дело?

— Нет, месье Блондо, я не поручал вам вести дело. Я поручал вам его подготовить. А это не одно и то же!

— Не могли бы вы пояснить, месье, — произнес Блондо с некоторой заносчивостью.

— Могу: в нашей фирме важных клиентов принимаю я сам.

Блондо встал и, побледнев от еле сдерживаемого возмущения, положил папку на край письменного стола.

— Вот, пожалуйста, месье, — проговорил он дрожащим голосом.

— Если мне понадобятся уточнения, я вас вызову, — сказал Филипп. — А пока попросите Виссо передать вам досье Парижской компании электрических проводов и кабелей. Вы доложите мне об этом деле завтра.

Не проронив ни слова, молодой человек направился к двери.

Оставшись один, Филипп представлял, как Блондо, сидя сейчас за своим столом, кипит от гнева и без конца повторяет про себя то, что не посмел высказать ему. Небось, горюет о том, что не может хлопнуть дверью и уволиться. «А не слишком ли я строг с ним? — спрашивал себя Филипп. — Нет, тысячу раз нет! Такое зазнайство, такой апломб!» В его годы, будучи стажером, Филипп и помыслить не смел о том, чтобы разговаривать со своим начальником так, как Блондо только что разговаривал с ним. Подумаешь, дипломы! Что этот щенок себе возомнил — если у него их несколько, значит, ему все позволено? Стоит только чуть ослабить вожжи, и он через неделю начнет указывать Виссо, а через месяц вознамерится сесть в кресло шефа. Да, сейчас молодые люди его возраста все как один наглые и самодовольные. Это болезнь времени. Теперь мальчики и девочки рождаются с большими, прожорливыми глотками. Юные карьеристы одинаково хорошо плодятся и в аристократических, и в спальных районах, просто как кролики в крольчатнике.