- Не говорите этого, сэр. Я старик, и мне немногое нужно. Мне хочется только сознавать, что я исполняю мой долг. Что могут для меня значить блага мира сего, когда я прожил всю жизнь и не имею ни родных, ни близких? А все же благодарю вас, м-р Сигрев. Теперь идите вниз, а я немножко осмотрюсь.

В каюте Сигрев увидел спящую жену, а Уиль сказал ему:

- Я не хотел идти на палубу, пока тебя здесь не было; только два часа тому назад буфетчик пошел за козьим молоком для Альберта, да и не вернулся. И мы не завтракали.

- Поди на палубу, Уиль, - сказал ему отец, - я останусь здесь; с тобой же хочет поговорить Риди.

Уиль вышел на палубу; тут Риди объяснил ему положение вещей, прибавив, что он, Уильям, должен по мере сил помогать им с м-ром Сигревом, не тревожа своей больной матери. Лицо Уильяма стало очень серьезно, однако он тотчас же понял Риди.

- Знаете, - сказал мальчик, - ведь буфетчик отплыл с остальными, и когда мама проснется, она спросит, почему дети не завтракали. Что мне делать?

- Не знаю, - ответил старый моряк, - но думаю, что, если я покажу вам, как надо доить коз, вы можете добыть молока; я же тем временем приготовлю остальное. Я могу уйти с палубы, потому что, видите, корабль идет недурно. Мастер Уильям, перед вашим приходом я зондировал трюм и видел, что вода не сильно прибывает; надеюсь, что к вечеру море будет вполне спокойно.

Риди и Уильям общими усилиями успели приготовить завтрак до пробуждения больной. Корабль еле покачивался; небо очистилось; солнце светило. Риди предложил м-ру Сигреву вывести на палубу Юнону и детей, поручив Уильяму остаться в каюте с матерью.

- Трудно заставить детей сидеть смирно, - сказал старик, - а миссис Сигрев спит так сладко, что было бы жаль будить ее. После такого утомления она может проспать четыре-пять часов, и чем дольше она будет отдыхать, тем лучше, потому что, может быть, ей скоро понадобятся силы.

Сигрев согласился...

Выйдя на палубу, бедная Юнона изумилась. Ее удивило и жалкое состояние корабля, и безлюдье.

Тогда Сигрев рассказал ей все, что случилось, попросив ничего не говорить миссис Сигрев. Юнона обещала; но бедняжка поняла всю опасность положения, и по ее черной щеке скатилась слеза. Она, впрочем, думала не о себе, но о бедном Альберте, которого прижимала к груди. Даже Томми и Каролина спрашивали, где мачты, где капитан Осборн.

- Посмотрите, сэр, - сказал Риди, указывая на морскую траву, плывшую по волнам.

- Вижу, но в чем дело? - спросил Сигрев.

- Сама по себе трава - малое доказательство... - ответил Риди, - но у нас, моряков, множество своих признаков. Видите ли вы, сэр, птиц над волнами?

- Вижу.

- Эти птицы никогда не улетают далеко от берега! Теперь, сэр, я пойду за моими инструментами, потому что, хотя в настоящую минуту я не в состоянии определить долготы, я все же могу узнать, под какой параллелью находимся мы; тогда, если покажется суша, взглянув на морскую карту, я приблизительно узнаю, где мы.

- Теперь около полудня, - помолчав, заметил Риди, глядя на свои часы, - солнце поднимается медленно. Но как счастливы дети; посмотрите, как весело играют малыши, точно у себя в комнате, даже не подозревая опасности. Но вот и двенадцать часов; я спущусь, постараюсь определить широту, потом вернусь с картой.

Сигрев остался на палубе и глубоко задумался. Сперва его осаждали печальные мысли, полные безнадежности, но в нем вскоре мужество воскресло, воскресла и надежда.

- Вот карта, - сказал снова появившийся Риди. - Я карандашом провел черту вдоль той параллели, на которой мы находимся. Вы видите, линия эта проходит через группу островов, и я думаю, мы посреди них или невдалеке от этого архипелага. Теперь я подам обед, а после буду отыскивать землю. Пожалуйста, м-р Сигрев, смотрите во все стороны, особенно вперед и по бокам.