— Ну, привет, мистер Бад Пьюти, собственной персоной, — сказала она.

— Привет, Холли.

— Заходи же.

Бад вошел. Тот же дом, та же Холли и ее неповторимый аромат.

— Хочешь пива?

— Нет, что-то не хочется.

— Бад, у тебя на лице выражение: «А не пойти ли мне в церковь?» Брось свою хандру и пошли колоть орехи.

— О, Холли.

Она уловила жалость в интонациях его голоса. Ее лицо стало печальным, словно ей дали пощечину. Она мгновенно все поняла. Он мог больше ничего не говорить.

— Нет, Бад. Мы же с тобой так близки.

— Мы не близки.

— Бад, не делай этого. Пожалуйста, радость моя, не надо.

— Холли, я...

Он запнулся, не находя подходящих слов.

— Ты — что?

— Я никогда не хотел причинить тебе боль. Этого мне не хотелось никогда. Я хотел, чтобы все были счастливы.

— Но так не бывает, чтобы все были счастливы.

— Да, так не бывает. Холли, Джефф узнал обо всем. Мой сын очень страдает. Я хочу, чтобы его жизнь стала такой же, какой она была прежде.

— Бад.

— Холли, ты молодая и красивая женщина. Перед тобой вся жизнь. Ты получишь от нее все, что ты захочешь.

— Бад, я хочу тебя, я хочу нас. Я хочу, чтобы мы были вместе, как собирались.

— Я не могу дать тебе этого. Прости.

— Бад...

— Холли, я должен быть для своего сына лучшим отцом, чем мой был для меня. Если этого не будет, то цена мне — дерьмо. И я прекрасно это знаю. Я отобрал что-то у своего сына, а теперь хочу вернуть ему долг.

— Бад, об этом нельзя говорить: «или — или». Ты можешь иметь и то и другое. Я не говорю, что это будет легко, но ты сможешь иметь и то и другое.

— Холли, я отпускаю тебя. Боже, ты же сможешь получить все, что пожелаешь. Все. Просто тебе надо подождать. Жизнь еще повернется к тебе своей светлой стороной: вот увидишь. Сначала тебе будет тяжело, а потом постепенно придут и хорошие времена.

Она яростно взглянула на него и... заплакала. Ему захотелось подойти и успокоить ее. Она так много для него сделала, ему было удивительно хорошо с ней.

Она села.

— Я не понимаю, как ты можешь жить в этой лжи. Ты вернешься и будешь фальшивить, рызыгрывая благородство, а когда меня не будет, ты вернешься к жене, которую ты не любишь. И с чем же ты останешься? Ты останешься ни с чем.

Бад тоже сел. Холли обхватила голову руками и зарыдала.

"Помоги ей, — подумал он. — Прекрати ее мучения".

Ее мокрое лицо распухло и покрылось красными и белыми пятнами. Из носа текло. Плечи содрогались. Он видел, так плакали женщины на месте дорожно-транспортных происшествий над кусками плоти, которые когда-то были их мужьями или детьми. Там ничего нельзя было поделать, только ждать, когда жизнь возьмет свое и горе утихнет.

— Бад, я люблю тебя.

— Холли, речь идет не о любви. У моего сына не будет другого отца, а у меня не будет другой семьи.

— Бад...

— Холли, я не могу быть человеком, который бежит от ответственности. От этого происходят все преступления — от тех, кто рвет концы, сжигает мосты и скрывается от ответа. Я не могу быть таким человеком.

— Ты мне лгал. Так много раз.

— Может быть. Но я лгал и себе. Я думал, что у нас есть шанс. Но я не тот человек, кто может дать тебе этот шанс. Ты заслуживаешь того, чтобы встретить мужчину, который сможет дать его тебе.

— Ты очень легко к этому относишься.