Он бросился было вдогонку за Лэймаром.

Да, но где же Ричард?

Где Ричард?

Может, это была военная хитрость? Может, это Ричард выпрыгнул в окно, а Лэймар, перезарядив ружье, ждет его в засаде.

Нет, выпрыгнул, конечно, Лэймар. Только у Лэймара хватило бы сообразительности так быстро воспользоваться окном. А Ричард, естественно, находится внутри и полностью деморализован. Ричард уже ничего не значит, это было ясно.

Все складывалось так неудачно. Почему именно с ним постоянно случаются всякие неприятности? Вот и сейчас сюда нагрянула полиция, и теперь его наверняка убьют. Но он же ничего не сделал.Неужели они этого не понимают? Он невиновен. Его не в чем обвинить. Он же не хотел, чтобы все это происходило. В ресторане он, можно сказать, героически закричал, чтобы спасти женщине жизнь. Это Рута Бет убила ее, а не он.

Он снова потянул на себя заднюю дверь. Она не поддалась.

Он пополз к выходной двери, заглянув по дороге в гостиную. Стрельба прекратилась. Окна были выбиты. Лэймара нигде не видно.

— Лэймар, — позвал он.

Ответа не было.

Он посмотрел вперед и увидел подошвы ботинок Руты Бет, лежавшей на крыльце. Он решил, что Рута Бет тоже участвовала в перестрелке.

Он подполз ближе и огляделся. Рута Бет лежала на животе в огромной луже запекшейся и матово поблескивающей крови. Она лежала неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Никогда в своей жизни Ричард не видел так близко мертвое тело.

Он вгляделся в темноту. Поднял руки.

— Я сдаюсь, — сказал он.

Ответа он не дождался.

«Какой те ты дурак», — сказал он себе.

«Ты полный дурак. У тебя совершенно нет интуиции».

Движимый яростью, он бросился вперед, стараясь сохранить дыхание и надеясь восстановить ночное зрение, после того как оно ухудшилось от ярких вспышек выстрелов.

Потом его осенило: «Но Лэймар тоже ослеп. Он же ни черта не видит и не будет ничего видеть еще несколько минут».

Бад, низко пригнувшись, бежал вперед. Карабин он бросил, в предстоящем ближнем бою тот был бесполезен. Предстояла обычная полицейская работа: перестрелка на ближней дистанции с преступником, захватившим заложника. Он вспомнил статистику из журнала «Полицейский стрелок»: «В среднем дистанция современного ближнего огневого контакта составляет двадцать — двадцать три фута, за время перестрелки противники успевают обменяться от 2,5 до 5,5 выстрелами». Он взял в руку свой командирский «кольт», у этого оружия большая убойная сила, из него легко стрелять. Если вообще будет контакт, то, скорее всего, развернется ближний бой, а не как это было в татуировальной студии, где бестолково стреляли, как в кино про войну.

Ощущение своего оружия в ладони несколько успокоило Бада: знакомые формы рукоятки, удобный спусковой крючок, пальцы, привычно охватившие рукоятку, — все это создавало чувство уверенности и безопасности и уменьшало внутреннее напряжение. Бад пригнулся, всматриваясь в темноту. Он понял, что Лэймар будет стремиться уйти в ближайшую рощу, чтобы его не схватили на открытом месте. Другого места для спасения у него нет. Бад понимал, что Лэймар спешит, потому что понимает, что через несколько минут здесь будет батальон полицейских. Так что времени у него в обрез.

Правда, может быть, он плюнул на все, задушил девушку, а теперь лежит, распластавшись на земле, и ждет, когда к нему приблизится его кровный враг.

Нет, Лэймар не таков. Это профессионал высокого полета, как бы к нему ни относиться. Он предпочтет спастись, ограбить или убить кого-нибудь, а потом уже расквитаться с Бадом. Лэймар не пойдет на самопожертвование.