От отчаяния у Уилларда скривилось лицо, но внезапно в глазах у него сверкнул огонек.

— Мистер Степфорд рассказывал, что его отец много охотится. Он говорил, что его старик каждую осень присылает ему олений окорок.

— Гм, — задумался Лэймар, — а где сейчас находится этот мистер Степфорд? Кто он такой?

— Мистер Билл Степфорд региональный вице-президент Администрации гостиничных пекарен штата Оклахома. Босс моего босса. Мой работодатель. Он говорит, что его отец в Канаде стрелял лосей, в Мексику он ездил стрелять голубей и собирается перед смертью съездить в штат Мэн поохотиться на медведей.

— Где живет отец твоего босса?

— О, у него большая ферма, целое имение около Ратлифф-Сити.

— У этого старика, наверное, есть первое имя?

— Сэр, я не... только не надо меня больше мучить, ладно, сэр? Он старик. Воевал во время Второй мировой войны. Был пилотом бомбардировщика. Он был героем. Он...

— Как его имя?

— Я не знаю, — взмолился Уиллард. — Но если подумать, то мне кажется, что моего босса зовут мистер Билл Степфорд-младший. Вы не причините зла старику, ведь не причините, правда, сэр?

— Вот что, Уиллард, — проговорил Лэймар. — Я отвечу добром на добро. Ты помог мне, и я больше не буду тебя мучить. Стану ли я причинять боль старику? Разве я похож на садиста? Оделл, не мучь его больше. Успокой этого парнишку.

— Оп-па! — сказал Оделл.

Оделл не стал больше мучить Уилларда. Он задушил молодого человека так спокойно и мирно, как только смог, хотя молодой человек отчаянно вырывался и извивался в его руках.

Скорость фургона перевалила за девяносто миль в час. Лэймар обернулся и прикрикнул на Ричарда:

— Черт бы тебя взял, Ричард, сбрось скорость, х...сос, пока мы не попали в лапы к копам. Если они за нами погонятся, на завтрак я съем твою задницу.

Ричард постарался взять себя в руки. Парень перестал сопротивляться и затих. Ричард сбросил скорость до шестидесяти пяти и посмотрел в зеркало заднего вида. Красных мигалок не было видно. Все было в порядке. Он попытался успокоить дыхание.

— Итенье, — блаженно проговорил Оделл.

В свои шестьдесят восемь лет он оставался лейтенантом. Он был обречен оставаться в этом невысоком звании точно так же, как служить неизменной палочкой-выручалочкой в расследовании самых немыслимо сложных преступлений. На его интеллекте и интуиции делались головокружительные карьеры, а он по-прежнему получал свои сорок тысяч долларов в год. Люди, с которыми он в свое время начинал работать, в большинстве своем уже умерли, те, кого он обучал мастерству, либо ушли на пенсию, либо поменяли поле деятельности на более выгодное, и теперь он остался один на один с грубыми молодыми полицейскими. Но его дар остался при нем: он видел те взаимосвязи явлений, которые другие не замечали, он с охотой делал скучную работу, сличая и просеивая факты, и до бесконечности обдумывал мельчайшие подробности дел.

— Эти детишки, — жаловался он своей бабуле, — эти богом проклятые молокососы просто не хотят как следует работать. У них есть телефоны, коротковолновые передатчики, они потеют на допросах, мучают судебных экспертов. У них не хватает терпения понянчить факты и получить верный ответ. Они не желают взглянуть на факты и вычислить ответ. Это же так просто.

— Карл, — отвечала жена, — они все вместе не стоят и стакана томатного сока в июле.