— Сейчас проклятый сентябрь, Мхарбрир, — зарычал он, снова нависнув надо мной, пока мой мозг прекращал вращаться в черепушке. — Или мне теперь следует звать тебя «Киан»?

— Я в курсе, какой сейчас месяц, — огрызнулся я, поднимаясь и потирая подбородок. — И да, я выбрал это имя, когда приобрел людскую ипостась.

— Приобретают нечто ценное, достойное радости, мы же вынужденно подцепляем эту человеческую слабую оболочку, словно дурную пожизненную болезнь, — прорычал он, осматривая меня теперь на уровне одного роста и кривясь презрительно. — Гадость, но лучше, чем можно было ожидать. Итак, почему я вижу тебя сейчас, если по нашим планам твое возвращение не намечалось раньше января?

— Потому что кто-то предал нас и все наши планы полетели к чертям, — не моргнув, ответил я, хоть внутри и стало мерзко от необходимости кривить душой перед тем, кого уважал и любил, почти как родню.

— Расскажи.

И я поведал ему обо всем… ну, почти обо всем. Подобраться поближе к ликторам, а желательно и внутрь их системы мы тщились уже довольно давно. Подсылали своих лазутчиков, чтобы они нанимались к ним в качестве обслуживающего персонала в цитадели, пытались подсовывать под видом очарованных магией крыльев и на все готовых девушек-фанаток шпионок, даже удалось устроить толкового парня в их пресс-службу, ответственную за создание безупречного и сиятельного имиджа героев и спасителей людского стада. Но все эти действия нисколько не позволили нам пролить свет на то, где же проклятый Корпус прячет Краеугольный камень. Поэтому, когда месяцы назад просочился совсем не проверенный слух о том, что в планах у ликторского руководства набор людей для неких магический манипуляций и преобразований, решено было немедленно этим воспользоваться. У этих оскорблений природы не было своей магии в чистоте, к тому времени мы уже это выяснили, все, на что они были способны — это использовать энергию камня, а значит, если в их планах что-то масштабное, то и есть шансы, что так или иначе выйти на место сокрытия главного источника магии двух миров нам удастся. Вскоре стало известно, что набор будут проводить среди молодых уголовников с самыми тяжкими статьями, и пришлось старательно потрудиться над моей легендой, благо связи с криминальной прослойкой общества Защищенных территорий и Свободных земель процветали давно и пышно. Обеспечить меня попаданием сначала в тюрьму, а потом и в программу Драконьего корпуса оказалось на удивление легко чисто технически, над моральной стороной я размышлять не заморачивался. «Ни одно по-настоящему значимое свершение не обходится без неизбежных жертв», — транслировал мне постоянно наставник, и я был с ним полностью согласен. В конце концов, не мы породили весь окружающих хаос и катастрофу, мы лишь искали из этого обратную дорогу и желали даже не возмездия, а возврата к истокам.

Хард, не перебивая, слушал мой рассказ о внезапном изменении расписания Одаривания, абсолютно отличном от того, о котором сообщал наш агент, о том, как Верховный гад свалился неожиданно на голову с проверками, способными выявить мое присутствие среди кадетов, о моих действиях по избеганию этого, и о том, что все же пришлось свернуться, потому как в продолжении операции я не видел смысла. Естественно, обо всех своих идиотских спонтанных и не очень действиях в отношении Войт умолчал. Вряд ли Хард одобрит то, что я не смог сдержаться от прямых провокаций и отваживания соперника, что поставило, собственно, крест на столь давно изыскиваемой попытке глубокого внедрения. Оправданий с точки зрения общих интересов мне не было, но, черт возьми. Я был не только солдатом, но и самцом, на избранницу которого нагло посягнул утырок, пользующийся своим положением командира. Кто бы стерпел на моем месте? Я и так держался сколько мог, хотя ящер бесновался и требовал изничтожить соперника на месте, едва ощутив отзвук его запаха, смешанного с ароматом Летти.