Запись зазвучала глуше.

– Отсеиваю нормальные звуки салона.

На фоне возникшей тишины чмоканье вновь показалось очень громким. Рев турбин исчез.

– Вырезаю среднечастотный участок спектра.

Чмоканье утихло. Теперь Кейси слышала только звон столовых приборов и шорох одежды.

«Э… и… ее… твой… автрак… ара?» – произнес мужчина. Его голос то исчезал, то прорезался вновь.

– К сожалению, полностью устранить человеческие голоса не удается, – заметил Зейглер. – Но ведь тебе это и не нужно?

– Нет, – отозвалась Кейси.

«На… ело… ать с… дессу?» – спросил мужчина. Как только он умолк, в динамиках воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками.

– Ага, – сказал Зейглер. – Начинается.

На экране появились показания таймера, ведущего прямой отсчет времени. Быстро мелькали красные цифры, отмеряя десятые и сотые доли секунды.

Женщина рывком повернула голову:

«Ш… о? Ш… о э… было»?

– Проклятие, – выругалась Кейси.

Теперь она ясно слышала этот низкий рокот, отчетливый басовый звук.

– Фильтры повышают его частоту, – объяснил Зейглер. – Но на самом деле это сильный низкочастотный рокот, спектр которого простирается до двух‑пяти герц. Почти вибрация.

«Все ясно», – подумала Кейси. Теперь, когда действовали фильтры, она прекрасно различала этот звук. Он присутствовал в записи, и от него нельзя было отмахнуться.

Вновь загрохотал мужской голос:

«У… койся, Эм».

Девочка вновь зашевелила губами, издавая пронзительный режущий ухо звук.

«Мы… очти… ома… илая», – сообщил мужчина.

– Стоп! – воскликнула Кейси.

На экране застыли большие красные цифры – 11:59:32.

«Почти двенадцать секунд, – подумала Кейси. – Двенадцать секунд – именно столько требуется, чтобы полностью выпустить предкрылки».

Итак, на Пятьсот сорок пятом действительно были выдвинуты предкрылки.

* * *

На экране замелькали кадры, снятые во время крутого пике: девочка скользит по коленям матери, женщина подхватывает ребенка, потом камера показывает ее испуганное лицо. На заднем плане – встревоженные пассажиры. Фильтры преобразуют их крики в загадочные прерывистые звуки, мало чем отличающиеся от помех.

Зейглер остановил воспроизведение:

– Вот твоя улика, Синглтон. Неопровержимая, я бы сказал.

– Выпуск предкрылков.

– Да, весьма характерный звук. Ошибиться невозможно.

– Но зачем их выпустили? – Лайнер находился в крейсерском полете. Зачем было выпускать предкрылки? Может быть, они выдвинулись самопроизвольно? Или пилот все же нажал рычаг? Кейси вновь пожалела, что у нее нет записи РПД. Окажись она под рукой, можно было в считанные минуты получить ответы на все вопросы. Однако восстановление синхронизации продвигалось очень медленно.

– Ты просмотрел кассету до конца?

– Следующий интересный эпизод – там, где включаются аварийные сигналы и системы оповещения, – сказал Зейглер. – Как только камера застревает под дверью, я начинаю различать звуки и могу воссоздать последовательность сигналов, которые машина подавала пилоту. Но для этого потребуются еще сутки.

– Займись, – велела Кейси. – Мне пригодятся любые сведения, какие ты сможешь получить.

Запищал пейджер. Кейси отстегнула его от пояса и посмотрела на дисплей.