— Взгляни на него. Этот маленький пес знает тебя. Думаю, он узнал тебя в ту минуту, когда мы вошли в дверь.

Он опустил щенка на пол и погладил, а потом они с Эммой сидели и беседовали, и Ладлоу смотрел, как щенок исследует местность. Кухню, спальни, гостиную, лестницу. Он слышал стук собачьих когтей по деревянным половицам. Через некоторое время щенок вернулся и со вздохом улегся у ног Ладлоу.

Эмма рассмеялась.

— Полагаю, твои планы только что изменились, — сказала она.

Он рассказал ей про лимфому. Про то, что вполне может скоро умереть. Ему казалось важным, чтобы она поняла: взяв животное, он заключит пакт, который легко могут разорвать время и болезнь.

— Если с тобой что-то случится, Эв, я позабочусь о том, чтобы с ним обращались так, как ты бы этого хотел. Даю слово. Но нельзя так думать, иначе ни одна вещь, которой ты мог бы обладать, не будет того стоить. Дай ему то, что можешь, и то время, что можешь. Он ответит тебе тем же. И у вас обоих все будет хорошо.

Она принесла ему из машины немного собачьей еды и уехала, а Ладлоу накормил щенка, и поиграл с ним, и обнаружил, что улыбается: он был потрясен тем, как быстро его сердце раскрылось навстречу щенку. Когда тем вечером он лег в постель, щенок пришел к нему, скуля, чтобы его тоже взяли, и Ладлоу поднял его на кровать. Щенок свернулся у его живота и уснул. Ладлоу очень долго гладил шелковистый, блестящий мех, пока внезапно не расплакался, не из-за Рэда, или Мэри, или других утраченных любимых призраков, но из-за этой новой жизни, что ему подарили, из-за бесконечного мира душ, частью которого являлись они со щенком.

— Как мы тебя назовем? — прошептал он.

Щенок спал в его объятиях.