Выходит, в ее жизни ничего не изменилось, и все осталось по-старому? И сегодняшняя вечеринка будет пустой тратой времени, обыкновенной шумной показухой, полной скучных людишек? Что ж, в конце концов от нее ждут только одного — чтобы около десяти она появилась перед гостями. А остаток вечера можно просидеть у себя в комнате и спокойно почитать.

Глава 5

Свернув на залитую оранжевыми лучами заходящего солнца Кент-авеню и накручивая педали взятого напрокат велосипеда, Робби наконец позволил себе отвлечься. Задание Келли было выполнено, и теперь он размышлял о тяжкой доле чернокожего в этом мире, точнее, о том, как много зависит от цвета кожи.

Еще ни разу в жизни Робби не ощущал так остро, как сегодня, каково это — быть американским негром на острове Ямайка. Весь день он чувствовал себя неким бесплотным духом, столь же нереальным, как персонаж одного научно-фантастического романа, который никак не мог добиться того, чтобы его услышали другие люди. Местным жителям было легко определить по его одежде и акценту, что он американец, а следовательно — чужой, что же касалось американских туристов, то те принимали его за одного из аборигенов, и никак не за своего. Таким образом оба лагеря считали его принадлежащим к другой стороне, и Робби, провел весь день на своей личной «нейтральной территории».

У входа в яхт-клуб Робби слез с велосипеда, прислонил его к стене и вошел внутрь. Спустившись по длинной лестнице и миновав высокую арку, он оказался на причале и неторопливо направился к «Осмотрительной». Проходя мимо «Грозной», он заметил майора Ффорк-Линтона и мисс Рашби, расположившихся на палубе в шезлонгах и любующихся закатом, и был крайне удивлен, когда мисс Рашби приветливо улыбнулась и помахала ему рукой.

— Великолепный закат, не правда ли?

Робби посмотрел на запад.

— Просто потрясающий, — кивнул он, благодарный ей за это маленькое проявление человечности, и ненавидя себя за это. Он зашагал дальше, отметив про себя, что закат и в самом деле высший класс — небо полыхало голубым, оранжевым и пурпурным, на темно-бирюзовой поверхности моря покачивалась оранжевая дорожка, тянувшаяся от багрово-красного шара солнца, садящегося за далекий горизонт.

Фрэнка и Келли на палубе не было. Поднявшись на борт, Робби обнаружил их в кают-компании — Келли разглядывал слегка размытые фотографии Сэсси Манун в аэропорту, а Фрэнк давал пояснения.

— Этот малый вышел из самолета вместе с ней. По-моему, они не очень-то ладят. Мне кажется, он просто на нее работает.

Келли кивнул и повернулся к Робби.

— А у тебя как дела?

— Отлично. Но ямайский акцент у меня никогда не получится. Он похож на английский, но какой-то другой.

— Пар-рень, у нас тут на остроф-фах говор-рят по-особенному, — прошепелявил Фрэнк.

— Во-во, — кивнул Робби, — один в один. Каждый раз, когда я пытаюсь под него подделаться, мой голос звучит, как у попугая.

— Что ж, работай, — сказал Келли. — Больше ничего?

Робби снял с плеча портативный магнитофон в кожаном футляре и поставил его на кофейный столик.

— Здесь полно всего. Общие сведения. Еще раздобыл кучу рекламных проспектов для туристов. — Он достал из кармана объемистую пачку разноцветных брошюрок. — И кое-что разузнал в городе. Сэсси Манун остановилась в загородном доме, который арендует сэр Альберт Фицрой, крупный английский кинопродюсер.

— Я ехал за ними как раз до этого места, — добавил Фрэнк. — Здоровенный двухэтажный домина, весь белый и стоит на холме. Очень смахивает на мексиканскую асиенду.

— Сегодня вечером там состоится прием, — продолжал Робби.