Ее била дрожь. Она крепко сжала руки, чтобы уменьшить ее. Он взял их в свои.
– Я лучше любой твоей мечты о любви, – продолжал он. – Ты и я – мы оба теперь бессмертны.
Их губы слились в поцелуе. Кэролин обняла его.
– Да, ты прав, – прошептала она. – Да, да, да.
Кирк настороженно посмотрел на нее, когда она снова вернулась в храм.
– Лейтенант, а где он?
Она не ответила, и Скотти, с трудом подняв голову от скамьи, увидел ее лицо.
– Что с ней случилось? Если он…
Она молча прошла мимо него к трону. Ее взгляд был уже взглядом женщины. Стало ясно, что мужчины с "Энтерпрайза" перестали для нее существовать.
– Она не может говорить, – сказал Скотти озадаченно. – Он лишил ее дара речи.
– Полегче, Скотти, – сказал Кирк. – Она не будет разговаривать с вами. Вы слишком заинтересованное лицо. Но она будет разговаривать со мной.
– Вам нужна помощь, капитан? – спросил Чехов.
– Сколько вам лет, лейтенант Чехов?
– Двадцать два, сэр.
– Тогда оставайтесь на месте, – сказал Кирк. Он подошел к девушке. – С вами все в порядке, лейтенант Пэламас?
Она спустилась с помоста.
– Что?
– Я спросил, все ли с вами в порядке?
– В порядке? О, да. Со мной все в порядке. А у меня есть для вас сообщение.
– Садитесь, – сказал Кирк. – Сюда, на скамью. Рядом со мной, сюда.
Она сглотнула.
– Он хочет, чтобы мы жили в вечной радости. Он хочет охранять нас и доставлять нам все, что нужно, до конца наших дней. Он это может.
Кирк встал.
– Хорошо, лейтенант, придите в себя. Вспомните, что у вас есть работа.
– Работа? Он расцветает от любви, поклонения. Это его пища. Сам он дает так много, – сказала она. – Он дает…
– Мы не можем дать ему поклонение. Никто из нас и особенно вы.
– Что?
– Отвергните его. Вы должны!
– Я люблю его, – сказала она.
Кирк потер щеку ладонью.
– Все наши жизни, и здесь, и на корабле, зависят от вас.
– Нет, не от меня, пожалуйста, не от меня!
– От вас, лейтенант. Вы обрекаете команду "Энтерпрайза" на рабство. Вы меня слышите? На рабство!
Сине-серые глаза не понимали.
– Он хочет для нас добра. И он так одинок. – Ее голос дрогнул: – То, что вы требуете от меня, разобьет его сердце. Как я могу? Как я могу? – Она разразилась судорожными рыданиями.
– Дайте мне вашу руку, лейтенант.
– Что?
Он схватил ее руку.
– Чувствуете мою? Человеческую плоть рядом с человеческой плотью? Это плоть, рожденная одним временем. Одно столетие породило нас, вас и меня. Мы современники, лейтенант.
Его голос потерял теплоту.
– Вы должны вспомнить, кто вы! Комок плоти и крови, плывущий в бесконечном космосе. Единственное, что действительно ваше, – это маленький отрезок времени, который вы делите с человечеством и который принадлежит вам по-настоящему. А вот его отрезок времени – чужой для нас. Вы понимаете меня?
В ее глазах была мука. Но он выдерживал натиск до тех пор, пока она не прошептала:
– Да, я понимаю. – Она встала, отошла от него механически, наклонилась, чтобы подобрать трикодер, а затем, полуобернувшись, посмотрела на потолок храма, словно прислушиваясь. – Он зовет меня, – прошептала она.
– Я ничего не слышу, – сказал он. |