— Всё течёт, всё меняется, — ответила маленькая дрянь. — Я раньше не говорила, теперь, видимо пора. Двадцать лет назад я дала себе слово и сдержу его любой ценой: моих детей никто бить не будет, какими бы они ни были.

— Что ты наделала…

— Смена эпох. Именно так и происходит смена эпох, Хироя-сама. К сожалению, ты слишком закостенел в своём ослином упрямстве и твердолобости, поэтому поймёшь не сразу.

— Уничтожу. — Прошептал он из последних сил, падая в кресло и впиваясь в негодяйку цепким взглядом несдавшегося человека.

— Кого? — эта тварь в ответ глумливо ухмыльнулась.

— Тебя. И всё, что… — договорить ему не дали.

Родная кровь, младшее поколение собственной семьи, в очередной раз его перебила, унизительно и невежливо:

— Так ты давно это сделал. Той Хьюга Хину больше нет, много лет как нет. Просто ты этого как всегда не заметил.

Когда за ней захлопнулась дверь, он ещё около получаса неверящим взглядом смотрел на обломки отполированной многими поколениями рук бамбуковой указки.

* * *

— … извините, вы что-то путаете. В журнале регистрации происшествий никаких сведений о том что вы говорите, нет. — Дежурный кобана (полицейского участка) дважды добросовестно проскролил ленту на служебном мониторе в её присутствии и искренне верил в то, что говорил.

Он даже пошёл на небольшое нарушение — развернул экран так, чтобы было видно и ей.

В первую секунду подумалось, это происходит не в реальности. Это просто сон, такого не может быть потому, что подобного не может быть никогда.

Моэко встряхнулась, и выбросила из головы лишнее. Дисциплинированный ум, так нехарактерный для её нынешней внешности, начал повторную оценку обстановки заново. Без бабских эмоций, без девичьих психов, без женской истерики, в которую так охота свалиться рефлекторно — и начать разносить здесь всё подряд, нахлёстывая налево и направо обвинениями в коррупции и некомпетентности.

Хотя последнее наверняка справедливо (на память она пока не жалуется; опять же, твёрдые копии — бумажные документы, это не считая живого и вполне здорового участника событий Решетникова), что-то подсказывало: лобовая атака закончится ничем, поскольку наверняка учтена противной стороной как самый первый вариант развития событий.

Те, кто запросто стёр из электронных реестров целый криминальный кейс, причём резонансный, от лобового похода в штыки наверняка чем-то заслонились.

Молодую адвоката вместо паники и чувства безнадёги затопил профессиональный азарт: отрицание, торг, все прочие стадии неприятия реальности лучше проскочить поскорее и взяться за работу сразу — больше времени сэкономишь. Любой профессиональный психолог подтвердит.

— Ваша смена началась сегодня утром, Оно-сан? — Моэко открыто улыбнулась дежурному, считав имя с нашивки на груди. — Если не секрет! — поторопилась оговориться она. — Если вы не хотите или не имеете права отвечать, прошу меня извинить. Вдруг это секрет.

— Да ну, какой там секрет, — правоохранитель с той стороны разделительного стекла абсолютно искренне хотел помочь приятной внешности адвокату в её рабочем вопросе. — Да, сегодня как обычно, всё по графику. Моя стандартная смена началась как всегда. А почему вы спрашиваете?

— Мне неловко об этом говорить, но документы в моём портфеле однозначно утверждают обратное. Имею в виду, эпизод, которого вы сейчас не находите в журнале, вчера имел место и я была непосредственной участницей. — Она внимательно наблюдала за его мимикой, опустив ресницы.

— Погодите, что-то такое говорили на пересменке. Сейчас, где же оно, — парень завертел головой и отлепил от ребра стола отрывной стикер.