Хонока неожиданно обнаружила, что сон куда-то ушёл. Следующий час она ворочалась и бесилась — поскольку злилась на саму себя.

Самое смешное, сверлящая мозги мысль была прямой и незамысловатой, как желания алкоголика: интересно, а что мешает вернувшемуся на массажный стол Решетникову войти в комнату Хьюги, заявить, что определился и сделать своё дело⁈

Как она будет проверять его заявления?

Сюда же: а что ему мешает сейчас определиться одним образом, а, скажем, завтра вечером — уже другим? Или даже не дожидаясь завтрашнего вечера?

Так и не придя к какому-либо логичному заключению, Хонока поняла, что потратила на бессмысленные и идиотские размышления о том, что её не касается, достаточно серьёзный промежуток времени, который могла бы с большей пользой употребить на сон — отдыхать осталось всего-ничего, а день обещал быть сложным.

* * *

Штаб-квартира непубличного подразделения Министерства Обороны. Район станции метро Синдзюку.

— Слышал, как соседи обделались? — хозяин кабинета, мужчина в белой форме со знаками различия полковника, не чинясь, разлил чай в две чашки.

Одну из них он подвинул второму — одетому в штатский костюм коренастому крепышу, имевшему в кармане документы на имя Томимацу Такааки.

Последний занимал место начальника и что-то быстро набирал с рабочего компьютера шефа.

— Нет, не слышал. Спасибо. — Подчинённый, не отрываясь от экрана, не глядя отпил из чашки и поморщился. — Горячий! Что там?

Полковник, расположившись на приставном стуле для посетителей, ткнул пальцем в потолок, имея в виду следующий этаж:

— Они к твоему подопечному тоже подъезжали, в бассейне его пассии.

— И?

— Их человек загремел в воду в одежде, был сдан в полицию, получил штраф на миллион, что ли. Ещё и административное дело официально зафиксировали.

— Случается. Это Такидзиро-кун его макнул?

— Нет, полиция делала выемку с камер бассейна — сам свалился. Вроде бы. Я не вникал, но случай интересный: они подали в финансы на компенсацию штрафа.

— Думаешь, наши финансы раскошелятся? — в голосе подчинённого прозвучал откровенный скептицизм.

— Не знаю. Ладно, докладывай, да я домой пошёл! Если ты на моём месте надолго, не буду мешать.

— Сперва ты скажи. Соседи от нашего что-то получили? Эти свои алгоритмы?

— Точно не знаю, — начальник равнодушно посмотрел в окно. — Но интуиция подсказывает, что купанием в бассейне вербовщика удачная вербовка не сопровождается. Не тяни, уже вижу, что новости плохие.

— Пока только намётки.

— Какие?

— Первое. К нашему подкатывали ребята из МИДа.

— Насчёт Вана? — начальник помрачнел.

— А ты как думаешь? Да. Ученик третьего секретаря посольства.

— Ш-ц-ц… скорее всего договорились… У твоего с тем дедом, третьим секретарём, тогда чуть не любовь возникла в посольстве.

— Тоже так думаю. И второй момент.

— Снова неприятный?

— Пока неясно и не точно, но… — Томимацу оторвался от монитора, будто колебался.

— Не тени, рожай.

— Есть нехилая вероятность, что глава этой нашумевшей конторы, Эдогава-кай, в тюрьму сел не просто так.

—???… А эти здесь причём???

— Наверняка неясно, однако по кое-каким деталям адвокат Такидзиро-куна, эта фигуристая дочь оябуна, буквально накануне виделась с ребятами из НАЙТЁ. Содержания разговора не имеем, но факт можно считать подтверждённым.

Полковник помрачнел сильнее:

— Это плохо. Очень. Мы с ними сейчас конкурируем за наследство Вана.

— Я некоторым образом в курсе!

Хозяин кабинета резко поднялся и принялся ходить по кабинету:

— Тебе не кажется, что как-то кисло всё у нас выходит? Вроде и проблема яйца выеденного не стоит — тем более на родине находимся — а топчемся, как овца перед каменным забором?

Человек со стороны, незнакомый с отношениями внутри этой пары, скорее всего не заметил бы лёгкой угрозы, мелькнувшей в интонациях руководителя.