Помещаешь телефон внутрь, закрываешь зиппер — и хоть фотографируй под водой, хоть видео снимай.

— … Хоть храни тебя в унитазе, — пробормотал Миёси-старший, подбрасывая на ладони свёрток и прикидывая дальнейшие действия.

Сейчас можно было или начать звонить сразу — но неясно, сколько времени в запасе. А той стороне ещё предстояло найти и позвать переводчика с японского (без оного бывшие спортсмены между собой могли объясниться лишь в ограниченном диапазоне, потому что жестами. В данном случае — точно не сценарий).

Или можно чуть-чуть подождать, знать бы ещё, не расходуются ли сейчас попусту драгоценные секунды.

Снаружи доносился голос охранника, прошедшего коридор до конца и возвращавшегося обратно.

— От семи до десяти. — Появившаяся всё в том же окошке голова в фуражке стрельнула глазами в направлении отключенной камеры.

«Минут» сказано не было, но прямо подразумевалось.

Мая без слов поклонился и тут же перешёл к действиям — активировал гаджет, дождался включения и принялся листать меню установленных программ. Первая страница, вторая, третья — было видно плохо, возрастная дальнозоркость, демоны её дери, а очков в тюрьму он брать не стал.

Нужная иконка то ли не находилась, то ли вообще отсутствовала.

Борёкудан вдохнул, задержал воздух в лёгких и невозмутимо повторил поиск — на этот раз отводя руку с аппаратом как можно дальше от глаз, практически до середины бедра.

Отсутствует. Кивнув самому себе, старший Миёси следующую пару минут потратил на установку вечата — китайского мессенджера, только через который и следовало звонить в данном случае.

Есть. С цифрами прошло легче: хотя телефонные номера Поднебесной и кажутся длинной дорогой, убегающей в горизонт (поскольку имеют больше одиннадцати цифр), всё же десяток кнопок на достаточно большом экране — совсем не то же самое, что миниатюрный значок программы размером с ноготь.

Зелёная трубка. Вызов.

* * *

— Из интересных мест ты звонишь, друг мой, — старый знакомый обозначил едва заметную улыбку после того, как цепко обозрел убранство помещения, в котором находился японец.

Сказано было, разумеется, на жонг-гуо, но почти одновременно с товарищем внизу экрана появился квадратик третьего участника конференции — синхронного переводчика.

— У тебя отличные сотрудники, — уважительно присвистнул якудза. — И хорошо поставлено дело. Я думал, на поиск знающего японский уйдёт минимум пара минут — ты же на работе, Вэйцзюнь?

Вместо ответа выступавший некогда за КНР товарищ повёл камерой своего смартфона — в кадр попал настенный портрет человека, отлично известного не только в регионе, а и, пожалуй, по всему миру.

От Миёси-старшего не укрылся тот факт, что синхронист, переводя начальству текст лаовая, запнулся и вместо имени употребил фамилию — Хао. Китайского языка борёкудан не знал, однако по контекту было понятно, что вместе с обращением к начальству подчинённый сказал то ли «господин», то ли «товарищ».

— О, вы ещё не выбросили этот старый хлам! — развеселился Мая, когда камера с настенного изображения вернулась к лицу друга. — Колись, эта фотография на стене, небось, твоего деда застала? Отца точно, ахаха.

— Всем кроме вас, живущих на островах дикарей, давно известен тот факт, что Председатель Мао хотя и допустил тридцать процентов неточностей в своих решениях, всё же на семь десятых действовал абсолютно правильно, — с едва уловимой улыбкой парировал собеседник. — На благо народа. Кстати, если ты рассчитываешь, что я и дальше буду сразу брать трубку каждый раз, когда ты оказываешься в тюряге, пожалуйста, исполняй наши договоренности: я не топчусь по памяти идиотов, служивших вместе с твоим дедом — ты воздерживаешься от шуток в адрес того, насчёт чего у нас не принято не то что острить, а вообще… Ты понял.