И охраны вокруг нет, отстранённо подумала спортсменка. И звонить кузине не будешь. Точнее, не успеешь.

Две секретарши в приёмной косплеили пару кроликов, запертых в углу клетки удавом.

— При чём здесь банк? — Хьюга действительно не понимала.

Хаяси Хонока, возможно, что-то кому-то сделала по своим финансовым каналам? Вряд ли, всё же не совсем её уровень.

— Решили перекрыть нам финансирование грязными подковёрными договорняками⁈ — явно вышедший за рамки самоконтроля разработчик протянул руки. — Решили из-за вашей сраной Йокогамы правительственные финансирования саботировать⁈

В следующую секунду он сделал то, чего ему делать ни при каких обстоятельствах не следовало (возможно, против него сыграл стереотип — отсутствие других мужчин в помещении). Танигути Дзион попытался схватить главу Регулярного Менеджмента за плечи и то ли встряхнуть, то ли что-то ещё…

Хину разбираться не стала, как и звать физзащиту — на последнее банально не было времени. Она шагнула не назад, как можно было бы ожидать, а вперёд. С детства вбитый отцом подруги рефлекс не подвёл: колено выстрелило вверх быстрее, чем моргают глаза — благо, мышечный тонус и физподготовка пловчихе позволяли и не такое.

От резкого движения сзади по шву треснула и разошлась чуть не до пояса юбка-однослойка, не имевшая подъюбника.

Секретарши выпучили глаза ещё сильнее, разинули рты, накрыли их ладонями.

Танигути Дзион оторвался от пола совсем не намного, буквально на сантиметр, поднятый на чужом колене — но этого хватило.

— Пожалуйста, запомните и передайте другим вашим. Если бы вы были женщиной, такого бы не случилось, но вы мужчина. — Хину переступила через скребущее ногтями ковролан тело и подошла к зеркалу. — Никогда, будучи мужчиной, не смейте прикасаться ко мне без моего разрешения, особенно в таком контексте. Прошу прощения за доставленные неудобства, — последнее она сказала почти искренне.

— Там по шву! Можно очень быстро зашить! — отмершие сотрудницы канцелярии подскочили со своих стульев.

— Н-да уж, — глава Регулярного Менеджмента скептически оглядела разорванную до уже неприличных границ деталь одежды и просвечивающие интересные нюансы собственной анатомии.

— Давайте, я сделаю? — уверенно предложила ближняя девица.

— Спасибо. — Пловчиха стремительно потащила повреждённый предмет гардероба с себя, оставаясь в одних стрингах, короткой блузе до пояса, в таком же жакете и туфлях на высоком каблуке. — А впрочем, нет. — В следующую секунду она передумала и забросила юбку на плечо. — Иголка и нитка есть? Одолжите? Отблагодарю по-взрослому, — Хину достаточно открыто улыбнулась. — Сама зашью — один шов. Как-нибудь справлюсь.

— Иголка и нитка на этаж ниже, в «Процедурах и процессах», — твёрдо ответила девушка. — Три минуты. Занести вам в кабинет?

— Пожалуйста, если возможно. Буду разговаривать по телефону — просто отдайте мне в руки, хорошо?

* * *

Старый товарищ по спорту работал в государственной структуре примерно столько же, сколько она — в Йокогаме. У них никогда ничего не было (в командах пловцов, вопреки расхожему мнению, с другом спит очень мало кто. Те же, у кого подобное случаются, потом девять раз из десяти друг на друге женится — такой вот парадокс).

Отношения, однако, позволяли обратиться неформально. Хину упала спиной в кресло и задумалась, затем решительно ткнула кнопку вызова:

— Занят?

На экране соткалось лицо тридцатилетнего мужчины, который плавал в своё время за старших юношей, когда она была в младших.

— Занят, привет. Но ты явно не просто так. Говори.

— Миёси Моэко, моя подруга, ты её помнишь.