Движение «Талибан» действительно зародилось на территории Пакистана. Но это дело рук военных и специальных служб. Гражданское правительство Пакистана не так уж радовалось расцвету фундаменталистской организации, которая намерена распространять свои идеи силой.

Современный пакистанец работает на компьютере, по Интернету связывается со всем миром. А когда настает час молитвы, он выключает компьютер, поворачивается лицом к Мекке и возносит молитвы.

Пакистан, по мнению пакистанских властей, — это исламское в своей основе государство, опирающееся на либеральные и прогрессивные, а не на реакционные силы. Правительство ставит перед собой задачу ознакомить теологов-традиционалистов с достижениями либеральной мысли, с исследованиями, рассматривающими религию в контексте современного мира. Но это плохо получается.

Пакистан — бедная страна, идеи фундаменталистов находят широкую поддержку. Влияние экстремистских организаций очень сильно. И к власти приходят люди, которые требуют жесткого соблюдения исламских законов, которые, скажем, наказывают вора отрубанием рук.

Джон Джозеф, епископ католической церкви в Пакистане, застрелился прямо в здании суда в знак протеста против вынесения смертного приговора молодому христианину только за то, что он посмел одобрительно отозваться о Салмане Рушди, авторе «Сатанинских стихов». Его судили на основании закона, который признает уголовным преступлением любые неодобрительные замечания об исламе.

Но почему же Пакистан стал помогать талибам?

После Апрельской революции и ввода советских войск поток беженцев хлынул в соседний Пакистан. Больше трех миллионов нашли там приют. Афганские беженцы — это невыносимое бремя для такой бедной страны, как Пакистан. Если талибы объединят Афганистан и война закончится, решили пакистанцы, то беженцы смогут вернуться домой.

Пакистанское правительство разрешило вербовать в лагерях беженцев добровольцев для ведения войны против русских. К исламу молодые афганцы пришли политическим путем, а не в результате религиозных исканий.’ Ислам стал религией сопротивления против советского вторжения.

Надо еще иметь в виду, что пакистанские советники, которые помогали талибам, — это те же пуштуны, для которых голос крови не менее важен, чем звон монет. Когда британское правительство в 1893 году провело так называемую «линию Дюрана», отделившую британскую Индию, от Афганистана, она рассекла территорию пуштунских племен (и в меньшей степени белуджей). Пуштуны, обитающие в пакистанской Северо-Западной пограничной провинции, и Белуджистан немедленно встали на защиту своих братьев, когда советские войска вошли в Афганистан.

По мере того как талибы одерживали одну победу за другой, к ним присоединялись и недавние противники — бывшие моджахеды, которых после стольких лет войны можно считать профессиональными солдатами. В отряды талибов вошли и недавние друзья Советского Союза — бывшие коммунисты, члены Народно-демократической партии Афганистана.

За исключением севера Афганистана, вотчины таджиков и узбеков, талибов практически везде встречали с надеждой.

Талибы свергли прогнивший, насквозь коррумпированный режим. Они обещали накормить страну, покончить с преступностью.

Когда талибы вошли в Кабул, их приветствовали как людей, которые обещают навести порядок. Кабульцы так устали от анархии в городе, что радовались приходу талибов, надеясь, что они принесут покой и стабильность.

Талибы публично объявили, что пойманному вору отрубят руку, и воры испугались. Торговцы на рынках говорят, что теперь можно спокойно торговать, не боясь, что деньги вытащат из кармана.

Среди талибов есть фантастически жестокие люди. Рассказывают историю о человеке, которому отрезали ухо за то, что он слушал недозволенную музыку, и о мяснике, которому отрезали два пальца за то, что он завысил цену на мясо.