Нам кажется: жизнь – игра,

мы мучаемся до утра

и всё же не верим в это.

Нам кажется: смерть – капкан,

с годами пружина всё туже…

А смерть – это самообман,

человек не умрет от ран,

пока он кому то нужен…

В этом стихотворении было еще много строф, но Лигум не стал продолжать, потому что с помощью заранее вставленного в ухо “супер аудитора” – крошечного устройства, воспринимающего звуковые колебания на большом расстоянии и усиливающего их – услышал, как где то в недрах особняка раздалась сложная трель, состоящая из трех длинных и трех коротких стаккад. Кто то звонил во входную дверь, явно используя условный сигнал.

Он прислушался к ровному горячему дыханию на своем плече.

– Мадлена, ты спишь?

– Ага, – промурлыкала она. – Причем сплю наяву… Кстати, от близких людей я больше привыкла слышать обращение “Лена”.

– Учту на будущее, – сообщил Лигум, продолжая прислушиваться к звукам, доносившимся из недр здания.

– А у тебя действительно нет имени?

Он колебался всего одну секунду (но все таки колебался!):

– Действительно.

– Бедняжка! – вздохнула она. – А давай я тебе сейчас дам имя? А? Не могу же я обращаться к тебе только по фамилии, да и не сократить ее так, чтобы это нормально звучало!.. Не “Лигуша” же мне тебя называть!

На втором этаже послышались твердые сухие шаги, которые направлялись к лестнице.

– Зачем? – спросил он. – Зачем мне имя?

– Как это зачем? – От волнения Мадлена даже приподнялась на кровати. – Ведь у всех же есть имена!.. У всех людей! – (Лигум кусал в темноте губы). – Ну, ладно, если у вас так не принято, то давай… давай я назову тебя понарошку… только для нас двоих. И никто никто – обещаю тебе – не будет об этом знать, только ты да я!.. Согласен?

Лигум вздохнул.

– Ну давай, – согласился он. – И как же ты меня назовешь?

Она на секунду задумалась, рисуя нежным пальчиком замысловатые узоры на его груди.

– А ты сам какое имя хотел бы носить? – наконец осведомилась она.

Шаги спустились на первый этаж и замерли, словно решая, куда направиться дальше.

– Лена, – сказал Лигум, – а что ты будешь делать, если твой отец сейчас постучит к нам в дверь?

Она тихонько засмеялась:

– Боишься, да? Эх ты, а еще хардер!.. Сразу видно, что у тебя небогатый опыт по части лазания в девичьи комнаты по ночам!..

– А все таки?

– Конечно, громко скажу, что я уже давно сплю. А ты тем временем спрячешься под кроватью!..

– Под кроватью нельзя, – серьезно сказал Лигум. – Там пыльно, и я обязательно чихну.

Шаги удалились в сторону входной двери. Вскоре оттуда донеслись тихие неразборчивые голоса, а потом шагов стало больше, и они теперь накладывались друг на друга. Судя по всему, отец Мадлены и ночные гости направлялись на кухню.

– Лена, а кто твой отец?

– У у, – протянула она нарочито тоскливым голосом, – давай не будем об этом, хорошо? А то я действительно быстро усну от скуки!..

– То, чем он занимается, так скучно?

– Любая научная деятельность, мне кажется, скучна и безнравственна.

Лигум невольно вздрогнул. Неужели она знает, чем занимается ее отец? Но тогда непонятно, почему она разрешила, в сущности, незнакомому молодому человеку, да еще и хардеру, забраться в ее комнату через окно, для чего ей пришлось отключить на несколько секунд систему домашней сигнализации. Между прочим, системка еще та… мимо ее датчиков и комар вряд ли сможет пролететь незамеченным в дом…

– Так он – ученый?

– Молекулярный биолог.