– Идет в закрытый район? – переспросил я.

    Мигель Арруба кивнул.

    – И вы боитесь, что у него есть цель? Что он доберется до команданте?

    Новый кивок.

    – А что за история со вчерашним налетом на ферму? Она тоже в закрытой зоне?

    – Да. Близко к гасиенда. Снабжать команданте свежий фрукт и овощ. Там убит солдат. – Капитан сморщился, вспоминая. – Три… нет, четыре гвардиос и все работник. Много крепкий хомбре, а вампир не убит. Но! [12] Ни один!

    – Благодарю за информацию, – сказал я. – Жаль, что полковник не сказал мне этого раньше.

    – Дон Кортес – гранд начальник, отвечать перед Гавана, – сообщил капитан. – Где начальник, там всегда секрет. Совсем лишний тайна!

    – Это верно, – подтвердил дон Луис. – У начальства тайны плодятся, как блохи на собаке. – Закурив сигару, он окутался дымом и спросил: – Вам пригодятся эти сведения, дон Педро?

    – Еще не знаю. Надо подумать.

    Но раскинуть мозгами я не успел – к столу, отдуваясь, вернулся полковник. На лбу его выступила испарина, усы обвисли.

    – Ваша супруга меня… как это по-русски?.. затанцевала! Я еще могу схватиться с диким кабаном или диверсантом из Флориды, но – уфф!.. – вашей сеньоре я не соперник!

    – Есть женщины в русских селеньях, – молвил я, отыскивая взглядом ласточку в толпе танцующих.

    – Она из села? Никогда бы не подумал! – восхитился Кортес. – У нее манеры настоящей леди!

    – Она из университета. Студентка, дон Алекс. А российский студент – самый выносливый в мире, если судить по размерам стипендии.

    Мы выпили, потом повторили. С легкой руки дона Луиса затеялась беседа о студенческих днях, всяких проказах и шутках, веселых и не очень. Выяснилось, что из нас четверых лишь я сменил профессию; Кортес и Арруба были военными с младых ногтей, дон Луис учился на историка, а я закончил сельскохозяйственную академию с дипломом пчеловода, но стал Забойщиком. Говоря по правде, судари мои, я уж не помню, с какого конца к пчеле подходить… Зато снести башку вампиру – это мы умеем!

    Попивая терпкое вино и поддерживая разговор, я следил за ласточкой. Она крутилась и вертелась как юла, сменив уже трех истекающих потом партнеров. За самбой следовал пасадобль, за пасадоблем – качуча, за качучей – румба, а потом что-то огненное, африканское, приплывшее на Кубу с Берега Слоновой Кости. Оркестр наяривал одну мелодию за другой, Анна плясала без устали, развевалась юбка вокруг ее стройных ножек, звонко щелкали каблучки, и временами народ расступался, давая ей место, люди хлопали в ладоши и что-то одобрительно вопили.

    Потом я отвлекся – дон Луис стал рассказывать об испанском галеоне «Сан-Фелипе», набитом золотом и затонувшем где-то в кубинских водах триста лет назад. Слушать об этом было интересно, но английский я понимал с напряжением, а к тому же прикидывал, не поведать ли в ответ историю о Первом Вертикальном банке или о детсаде «Василек».