Археолог захлопнул книгу.

    – Вот так это случилось, друзья мои. Но Гонсало Писарро отомстил за старшего брата, нашел и прикончил его убийц, захватил власть в Лиме, однако и сам погиб спустя семь лет после убийства Франсиско. В общем, хоть испанской крови выпустили меньше, чем индейской, то тоже немало. Nulla salus bello est! [19]

    Анна перевела это латинское изречение, и я кивнул.

    – Верно, нет блага, но завтра придется повоевать. Я понимаю ваши надежды, дон Луис, и сочувствую вашим планам… четыре книги, как-никак, шанс раскрыть всевозможные тайны… Но с вампирами шутить нельзя, шутки тут но пасаран! Так что если клиент заупрямится, я его все-таки прикончу.

    Археолог печально вздохнул и склонил голову.

    Интермедия 3

    Из свидетельств Педро Катаньо,

    участника экспедиции

    Милостью Господа нашего и силой своего оружия мы стали безмерно богаты! Мы больше не были нищими идальго, у коих добра всего-то старая башня, дряхлый конь, ржавый меч да три овцы, мы были теперь энкомендеро, богатыми землевладельцами! Мы захватили земли, где рабов-индейцев было не перечесть – каждому досталось восемь, или десять, или двадцать тысяч. И золота с серебром тоже хватало, ибо верным своим соратникам генерал-капитан выделил долю из сокровищ Атауальпы. И никто из нас не помышлял о возвращении в Испанию, или в Панаму, или на острова; мы обрели новую родину и были в ней господами. Король – да будет с ним милость Божия! – даровал генерал-капитану титул маркиза и назначил его губернатором завоеванной нами страны. На океанском побережье мы заложили новый город, названный Лимой, христианский град, свободный от языческой скверны, и там уже высились собор, и дворец губернатора, и иные постройки, какие возводятся в столицах. Последних дикарей, что еще сопротивлялись нам, мы загнали в горы, где их ожидала мучительная смерть – если не от наших пуль и клинков, так от голода. Мы были победителями!

    Но не обошлось без недовольных и обиженных. У губернатора были враги, и первый из них – Диего де Альмагро, знатный человек из Панамы, откуда мы отправились в поход. Тогда трое вели наше войско: Писарро и Альмагро заботились о военных делах, а о душах наших ратовал падре Эрнандо де Луке, оказавший экспедиции поддержку деньгами. Шли слухи среди моих товарищей, что генерал-капитану Писарро обещана должность губернатора, Альмагро – пост коменданта Тумбеса, большого города инков на севере их страны, а падре де Луке должен стать епископом в Тумбесе. А еще поговаривали, что Альмагро очень недоволен, ибо ему отдавался лишь один город, а всей страной владел губернатор, наш генерал-капитан. И Альмагро, имевший преданных ему людей, свое недовольство показывал, строил козни генерал-капитану и сопротивлялся его приказам. И было так до той поры, когда Эрнандо Писарро, брат губернатора, не настиг бунтовщика и, пленив его, предал казни. Люди же Альмагро и его сын Диего ничего не получили из захваченных богатств и жаждали отомстить за своего убитого предводителя…

    * * *

    Из записок Педро Санчо,

    секретаря и хрониста экспедиции

    …Пол был залит кровью, и я увидел, что губернатор лежит мертвый, с десятками ран, нанесенных кинжалами и мечами. Его одежда была изрезана, нагрудная кираса пробита, и понял я, что его поразили во множестве мест: и в грудь, и в голову, и в руки, и в живот. Здесь же распростерлись его брат дон Франсиско де Алькантара и один из напавших убийц, а остальные, тоже в крови, о чем-то яростно спорили и потому не заметили меня. Затем они удалились в город, дабы объявить о случившемся и отпраздновать свою победу. Тогда я призвал слуг-индейцев, наблюдавших в ужасе за смертью губернатора, и мы положили его тело и тело дона Франсиско де Алькантара на тележку, прикрыли рогожей и тряпьем и вывезли из города.