– Дева Мария! Но зачем?! – вскричал полковник.

    – Для защиты девичьей чести, – пояснила Анна и занялась своими ананасами.

    С минуту царило молчание. Кабачок в этот ранний час пустовал, площадь тоже казалась безлюдной, лишь у здания полиции маячил часовой в защитной униформе. Черноглазая сеньорина принесла кофе, перебросилась парой слов с Анной и уселась в холодке у стойки бара, поглядывая на нашу компанию с нескрываемым любопытством. Столик, за которым мы сидели, и пара десятков других были вынесены из помещения на улицу, и только полосатый тент защищал нас от солнечных лучей. На площади вздымалась белесая пыль под налетавшим с гор ветерком, у церковной ограды торчали раскидистые деревья, окружавшие деревянный помост неясного назначания, рядом с мэрией выстроились шеренгой велосипеды – должно быть, транспорт местных чиновников. Жилые домики, обступившие площадь плотным кольцом, закрывали вид на плантации тростника и неширокую бурную речку, но на севере виднелись горы, чьи серо-коричневые каменные бока украшала яркая зелень. Горы мне активно не нравились. Мысленно я представлял камни и осыпи, лабиринт ущелий, тропинки, доступные лишь козам, и остальные прелести. Куча мест, чтобы укрыться, и все их за год не обыщешь.

    Дон Луис раздавил окурок в пепельнице.

    – Решено, амигос, я отведу вас к склепу! Чего нам бояться, раз у юной сеньоры есть длинный ножик?.. – Археолог вытащил новую сигару, осмотрел ее, понюхал и сунул в нагрудный карман. – Сейчас и отправимся. Я только прихвачу кирку и кое-какие инструменты.

    – Договорились. – Я допил кофе и встал. – Дон Алекс, вы с нами?

    – Непременно. Пойду подгоню машину.

    Кортес пошел за джипом, а мы с Анной поднялись к себе в номер, к трем чемоданам и сундуку. Я отложил черный плащ, решив, что лазить в нем по скалам жарковато, повесил на плечо перевязь с метательными ножами и «шеффилд» в кобуре. Катану и кинжал сунул за пояс. Второй клинок доброй японской работы прихватила Анна, вместе с сюрикенами и флягой со святой водицей. Она была настроена очень решительно и про пальмы с пляжами уже не вспоминала – у нее, как у бывшего вампира, очень развит охотничий инстинкт. Натянув крепкие башмаки, она вытащила из чемодана пару соломенных шляп, но я от своей отказался – широкие поля закрывали обзор.

    Мы спустились в бар по скрипучей деревянной лестнице. У стойки капитан Арруба любезничал с черноглазкой – оба улыбались и стрекотали, как пара влюбленных сверчков. Завидев нас, капитан сделался серьезным, оглядел мое ружье, кивнул одобрительно и зашагал вслед за мной на улицу. Мы вышли на солнцепек, и взгляд Аррубы обратился к горному хребту.

    – Там есть другой поселений, – многозначительно произнес он. – За Каримба – Дос-Пинтос, Сан-Опонча, Трабахо-Нинья, Лос-Никитос…

    – Лос-Никитос?.. – повторила Анна и затараторила на испанском. Выслушав ответ, объяснила: – Он говорит, что Лос-Никитос назван в честь Никиты Сергеевича. Разве у нас был такой президент?

    – Не президент, а генеральный секретарь, – сказал я. – Так что с этим Никитосом, капитан? Ракетные шахты остались или что-то в таком роде?

    – Шахты нет, – покачал головой Арруба. – Я хотеть сказать: Лос-Никитос, Лас-Торнадос и дальше Сан-Кристобаль-дель-Апакундо. Там…

    На площадь выехал джип с полковником, и Арруба мгновенно увял, не успев выдать мне какую-то государственную тайну.