Антонио

Есть веские доказательства того, что именно он является настоящим кукловодом. Он — «прислуга за всё» (тот, кто делает всю настоящую работу). По пути к Стромболи он с изрядным пониманием обсуждает ремесло кукольника. Наиболее же значимым является его имя, Антонио. Планета называется Сарг, а Тони Сарг — известный кукольник.

Лили

Разумеется, она кукла. Трещины на щеках делают это очевидным. Но к чему сексуальное предложение? Я полагаю, что Антонио чрезвычайно одиноко в компании одних лишь кукол; он хочет продлить визит своего гостя с помощью некоего суррогатного секса. Ему «нездоровится» и он исчезает, чтобы предоставить своему другу возможность уединиться. (Не исключено также, что он ожидает того, что авансы будут отвергнуты, но хочет получить возможность поговорить со своим другом об искушениях, которыми становятся куклы в качестве объектов любовных чувств.)

Дзанни

Последние слова Дзанни можно истолковать как предостережение молодому человеку — не влюбляться в собственную марионетку, Чарити. Антонио влюбился в Лили, и сейчас несчастен и одинок. «Мастер просил напомнить вам, что когда-то и он был молодым человеком, совсем как вы, сэр. Он выражает надежду, что вы знаете, кому храните верность. Он также выражает надежду, что сам он этого не знает». Иными словами, «Не разрушай собственную жизнь, как я, влюблённый в своих кукол и своё искусство и потерявший любовь настоящей женщины». Рассказчик находился на пути, чтобы совершить именно это; мы можем сделать такой вывод по его мыслям «…о щеках Чарити, цветущих, как персик».

В основу второго анализа, если вкратце, положен постулат, что рассказчик действительно является марионеткой, однако контролирует её женщина, поскольку Стромболи подчеркивает, с каким трудом ему самому в молодости удалось добиться контроля над женским голосом, и как его жена делала это за него (откуда она и получила собственный опыт). Вдобавок, рассказчик избегает возможности овладеть любовницей Стромболи, Лили, и заявляет, что будет счастлив научиться хорошенько контролировать трёх. Кажется, что логичным шагом было бы контролировать двух, но если Мария Стромболи контролирует рассказчика и Чарити, то уже управляется с двумя марионетками. Другая вероятность состоит в том, что кукла и кукловод поменялись местами, и что Чарити контролирует рассказчика. Если считать Марию Стромболи кукловодом, то это ставит конфликт между Стромболи и его покинутой женой в центр истории, превращая её в эдакую психологическую игру, где мадам Стромболи приводит в дом своего мужа марионетку-мужчину, чтобы доказать, что она превосходит его как кукловод, и в состоянии одурачить даже его. (Разумеется, выдвигалось и предположение, что «Малышка Мария» — всего лишь ещё одна из марионеток Стромболи.)

Похоже, что эти два анализа добавляют довольно много к имеющимся у нас фактам, но в случае, если за нитки дёргает мадам Стромболи, у рассказчика, возможно, есть довольно веское основание для того, чтобы отвергнуть Лили (помимо его рабской преданности Чарити). Имея Марию Стромболи в качестве кукловода, можно иначе истолковать загадочные фразы в финале: «Он выражает надежду, что вы знаете, кому храните верность. Он также выражает надежду, что сам он этого не знает». В данном случае Стромболи, возможно, говорит, что искренне надеется, что ошибается в своих подозрениях, и что не хочет, чтобы его жена была за всем этим фарсом (т. е. что визит рассказчика — настоящий, а не какая-то замысловатая игра между супругами Стромболи, в которой она надеется продемонстрировать своё превосходство, возможно, даже готовясь уйти от мужа).

Подводя итог всех этих вариантов прочтений, либо наш рассказчик — некая независимая личность, либо же марионетка мадам Стромболи.