Только сейчас я заметил в его руках прижатую к тощей груди толстую тетрадь. Обойдя меня по широкой дуге, секретарь оставил ее на столе и замер у окна, старательно не глядя на мое изуродованное лицо. Решив над ним пошутить, я выдохнул:

— Мантикора, — произнес, спокойно глядя в переносицу мальчишки.

— Что? — перепросил он, снова вздрогнув, когда повернулся ко мне.

— Этот шрам, — мой палец скользнул по длинной борозде, перечеркнувшей лицо. — Его оставила мантикора, когда я порвал ей пасть.

Поджав губы, секретарь отвернулся, сложив руки за спиной. Я же хмыкнул и продолжил смотреть в наливающееся желтым огнем небо за окном. В кабинете повисло молчание, и через пару секунд у меня из головы вылетело, что я здесь не один.

Наконец вновь скрипнула дверь, и я отвлекся от мыслей. Рендариан указал подбородком на выход, и секретарь тут же покинул помещение.

— Рад видеть, уважаемый Райс, — поддерживая мое инкогнито, с усмешкой заговорил глава рода. — Надеюсь, у вас все благополучно?

Мне даже не пришлось ничего отвечать, он вновь взял слово.

— По нашим предварительным договоренностям все готово, — отрапортовал Рендариан, садясь в свое кресло. — Но я бы хотел узнать больше.

Одного взгляда хватало, чтобы понять — после моего отбытия глава рода прирезал еще кого-то, а то и не одного. Морщины на лице разгладились, спина прямая, плечи расправлены. Если бы не седина в коротких волосах, я бы сказал, ему слегка за сорок, настолько помолодел Рендариан.

— Конечно, я могу приоткрыть завесу тайны над нашими планами, — разведя руки, сказал я, садясь в своем кресле ровнее. — Однако сперва я бы хотел узнать, насколько эффективным оказалось назначенное мной лечение.

Глава усмехнулся.

— В общем счете сейчас на моих руках кровь чуть меньше десятка преступников, — сообщил он. — После вашего ухода, уважаемый Райс, я стал тщательно следить за собой и обнаружил, что изменения не только не имеют обратного хода, но и позволяют расширить прошлые возможности.

Я кивнул, прекрасно его понимая. Мироздание награждает расширением ядра, а оно в свою очередь аккумулирует больше маны. Чем больше ресурсов у пожертвовавшего архидьяволу чужую жизнь, тем сильнее он становится.

— Я никогда не был особенно силен в магии, а старость еще сильнее сузила мои возможности, — продолжил Рендариан. — На данный момент я бы сказал, что мой уровень соответствует степени Адепта Гильдии Магов. Притом что никогда за свою жизнь выше Подмастерья я не поднимался.

Ранги Гильдии Магов, по сути, были лишь приблизительными, в их основе лежало не только умение вкладывать ману в заклинания, делая их сильнее, но и способность чародея создать сложную магическую конструкцию. Потому что некоторые заклятья настолько головоломны, что даже я сейчас не смогу их повторить без подглядывания в записи.

Градация Гильдии Магов использовалась следующая: ученик, подмастерье, адепт, мастер, грандмастер, архимаг. Несмотря на, казалось бы, огромную мощь, большинство выпускников волшебных школ оканчивали обучение на уровне адептов. Потому что упирались в естественный потолок, перешагнуть через который считалось невозможным.

Конечно, магия доступна всем, вот только чем дальше ты заходил на этом пути, тем сложнее становилось. Ведь для того, чтобы развиваться на чародейском поприще, недостаточно просто усердно трудиться. Ядро, с помощью которого все разумные создают свои чары, имеет предел. И у людей тут гораздо меньше потенциала, чем у тех же полукровок.

По сути, Рендариан, перешагнувший на следующую ступень — это прорыв вселенского масштаба, так как до этого момента официально считалось, что в его возрасте это уже невозможно.