-  Согласна, некрасивая. Но заказчики пожелали, чтобы Осинский умирал медленно, слушая кассету с записями обвинений во всех своих преступлениях против мировой экономики.

    -  Самое забавное, что он вряд ли что-либо слышал. Я тут просчитал, что превышение разовой токсической дозы на четырнадцать и восемь десятых миллиграмма резко ослабляет деятельность слуховых и зрительных рецепторов. Хотя сознание сохраняется. Да еще мерцание предсердий все осложняет. Я тебя понимаю, Мамба.

    -  А при чем здесь я? Не я его заказала.

    -  Но ты его убила.

    -  Это моя работа. А если ты скажешь об этом Осинском еще хоть слово, я тебе такое мерцание предсердий устрою…

    -  Извини, понял. Просто хотел тебя развлечь. Ничего более. Может быть, чаю приготовить?

    -  Пожалуй. Только чашки я самолично перед этим помою. С тебя станется в них какой-нибудь гексахлоран разводить.

    -  Лариса, обижаешь! Я же не зверь.

    -  Знаю. Именно поэтому и помою.

    -  Кстати, ты ко мне прямо с работы ?

    -  Нет, заехала домой - так, проверить, все ли на месте и не порыскали ли бдительные бабки-соседки под моим придверным ковриком.

    -  А что под ковриком?

    -  Помнишь, ты как-то просил меня вывезти и похоронить отходы цианида ртути после своей очередной гениальной реакции? Я и сделала, как ты просил.

    -  Лариска, ты сумасшедшая!

    -  Зато смертность любопытных и склочных старух нашего подъезда возросла почти на четырнадцать процентов. И я знаю, что многие благодарят судьбу за такую милость!

    -  Слава богу, никто не знает, что судьба - это ты.

    -  Какая из меня судьба… Между прочим, назальные фильтры, которые ты мне подсунул, вызывают постоянное желание чихать. Это, знаешь ли, неприлично, если я расчихаюсь прямо в лицо умирающему клиенту. Очень неуважительно.

    -  Подумаем над этим. Все остальное нареканий не имеет?

    - Нет.

    -  Чем работала ? “Роковое удушье”?

    -  Оно самое.

    -  Мое лучшее создание, за которое я буду бесконечно париться в аду. Ладно. Пойду на кухню, а ты располагайся и саморазвлекайся. Я, кстати, прикупил в свою коллекцию новых фильмов. Можешь посмотреть.

    -  Ты знаешь, я не поклонница такого времяпровождения.

    -  Как угодно, Черная Мамба.

    -  Нарик!..

    -  Все, я устранился.

    Нарик, прихрамывая, отправился мастерски готовить свой потрясающий чай с жасмином, мятой, бергамотом, лимонником и такими травами, о существовании коих и не подозревали ученые-ботаники. Лариса проводила друга взглядом и со вздохом, выдающим ее затянувшуюся усталость, опустилась на старую софу, именуемую Нариком “мощи моей бабушки”.

    Нарик действительно был другом Ларисы. Потому они никогда между собой не стеснялись ни в чувствах, ни в выражениях. Не стеснялись ощушать себя студентами, удравшими с очередной жизненно важной лекции. Они устали от лекций. И от жизни.

    Лариса считала Нарика своим коллегой. В каком-то смысле. Именно Нарик занимался “парфюмированием” - приданием безопасного товарного вида ядовитым изобретениям Старика. Именно Нарику пришла когда-то в голову идея начинить цианидом аммония ароматические шарики для ванны и смешать с одеколоном “Secret Service” синтезированный Стариком неокурарин.