-  Нарик, когда ты начинаешь так флиртовать с терминологией, я подозреваю наличие в твоей крови избыточного эфедрина.

    -  Лариса, ты меня обижаешь.

    -  Ты сам себя обижаешь. Я удивляюсь, как ты с твоим уровнем интеллекта прикипаешь сердцем к этому ширпотребу. “Уникальная философская концепция”! Черт возьми! Эта, как ее, Червонцева сумела перещеголять Аристотеля, Гегеля и Соловьева, да?! Неужели у нас есть режиссеры, которые способны…

    -  Она не режиссер. Она писательница. Пишет романы и заодно киносценарии.

    -  Еще хуже. Все эти современные писатели… Ты знаешь, впрочем, что я о них думаю. Пусть благодарят своих писательских богов, что до сих пор не попали в мои руки.

    -  Да, Мамба, если б ты не была отравительницей, ты стала бы литературным критиком.

    -  О нет. Травить ядом порядочнее, чем травить словом… Погоди. Ты что, в чай добавил кедровые иглы?!

    -  А, догадалась! Согласись, аромат и вкус преоригинальные.

    -  Да уж. Нарик, я больше такого чаю не хочу. Я слишком традиционна.

    -  Это издержки твоей специальности. Что может быть традиционнее убийства?

    -  При желании я могла бы тебе составить предметный ряд. Но для этого я слишком устала.

    -  Для усталого человека ты выглядишь чересчур агрессивно.

    -  Я всегда так выгляжу, дорогой мой.

    -  Послушай меня, Зульфия! Ты не должна упрекать его! Сердце мужчины пусто, как старая мечеть, и мужчина сам не ведает, какого бога там поселить…

    -  Не кощунствуй, Фирюза! Свой блуд ты прикрываешь лживыми речами, но я более не потерплю такого! Защищайся, если сможешь!

    -  Мой любимый момент, - прочувствованно сказал Нарик, глядя на экран, где две закутанные в черные одеяния дамочки принялись неумело, но энергично размахивать ятаганами. - Такие спецэффекты!

    Одна дамочка отсекла другой руку по плечо. Кровь выхлестнула как из нового брандспойта и залила половину экранного пространства. Лариса презрительно скривилась и аккуратно выплюнула в чайную ложечку изжеванную кедровую иголку.

    -  Примитивно, - только и сказала отравительница.

    -  Ты в ужасном настроении, Черная Мамба. Обычно ты относишься к моим невинным развлечениям с большим терпением. А фильм все-таки интересный. Там еще появляются дети.

    -  Неужели? У убийцы?

    -  И у начальницы. И они долго выясняют, от кого кто рожал.

    -  Ну что тут скажешь…

    -  О Фирюза! Ты клялась мне в дружбе и предавала меня за моей спиной! Пусть простит тебя Пророк, а я простить не могу!

    -  Зульфия! Пощади меня ради моего несчастного ребенка!

    -  Я сама воспитаю твою дочь, Фирюза! Она никогда не узнает, какой подлой тварью была ее продажная мать!

    Лариса проявила усталую заинтересованность:

    -  Кто кого убьет в конце концов? Зульфия Фирюзу или наоборот?

    Нарик победно усмехнулся. В такие моменты он казался Ларисе младенцем с усами.

    -  Решение не такое лапидарное, - заявил кинолюбитель.