-  Какой? - напряглась Лариса.

    -  Я полагал, ты в курсе. - Бледное нездоровой бледностью лицо Нарика перестало быть беспечным.

    -  Нет.

    -  Наш общий шеф недавно заявил, что некие лояльные к его и нашей общей деятельности структуры желают принципиально изменить характер изготовляемой и используемой нами продукции.

    -  А именно?

    -  Говорят, больше не будем заниматься “косметикой”.

    -  Непродуктивно?

    -  Не оправдывает себя в большинстве случаев последних заказов.

    -  Неужели? - хмыкнула Лариса. Лицо ее сейчас напоминало плотно захлопнутые двери.

    -  Именно. Не все заказанные такие дурачки, как Немов, - захотят понюхать новый аромат или там помаду для жены-любовницы выбрать. А наша пудра и лак для ногтей годятся разве только трансвеститов приканчивать: какой нормальный мужик “на пробу” мазнет себе ноготь нашим лачком, а? Чтоб потом у него этот ноготь отвалился. Вместе со спинным мозгом.

    Лариса задумчиво полюбовалась собственным неброским маникюром - выращенные при помощи революционной цитотехнологии Нарика ноготки смотрелись абсолютно как натуральные. Даже чуть лучше, чем натуральные, которые Лариса утратила напрочь, в начале своей карьеры попавшись в лапы нехороших крутых ребяток, любящих эксперименты с серной кислотой и паяльной лампой. Где теперь те ребятки, где их экспериментальный кислотно-паяльный гараж, знала только Лариса. И тот экскаваторщик, который за штуку баксов за ночь воздвиг над памятным гаражом неколебимый курган из шлака и щебня. То, что любители паяния и выжигания на момент насыпания кургана находились в гараже и даже выглядели живыми, - это детали.

    Лариса Бесприданницева не была злопамятной. Она была просто злой. И память у нее имелась отменная.

    -  Круг Отравителей возражает против наших методов, - просто сказал Нарик. - Очень аккуратно, конечно, потому что вступать в прения с… известным нам человеком весьма небезопасно. Но, как выяснилось, он сам не чужд конструктивных диалогов и, кажется, решил пойти навстречу представителям Круга.

    -  Хм… Так что же, Нарик, - Лариса перестала любоваться ногтями, сочтя это слишком тривиальным дамским занятием, - если мы больше не работаем с косметикой, тогда, возможно, нам с тобой просто пора уйти на покой и заниматься вседневным покаянием в содеянных злодеяниях?

    -  Не думаю, что это хорошая идея.

    Старик возник в дверном проеме комнаты так неожиданно, что Нарик подавился ванильным сухарем. А у Ларисы дрогнула в руках чашка.

    -  Чаевничаете? - усмехнулся Максим Николаевич. - Хлеб да соль.

    -  Благодарствуем, - опомнился Нарик. - Не угодно ли с нами? Чай, кофе, медный купорос?

    -  Я на пресноводной диете. - Старик растянул в улыбке тонкие губы. - Кстати, Никита Владимирович, настоятельно не рекомендую вам оставлять ключ в замке. Открыть - пара пустяков.

    -  Сменю замок, - пообещал Нарик.

    -  Чем занимаетесь, молодые люди? - Максим Николаевич чуть брезгливо оглядел холостяцкий беспорядок в комнате и, смахнув с одного из кресел кипу пластиковых папок, уселся с непринужденностью английского денди. Хотя для денди и возраст у Максима Николаевича был неподходящий, и движения совершались с грацией хорошо воспитанного скелета.

    -  Мы отдыхаем. - холодно ответила Лариса, уже понимая, что отдыха никакого не получится.