— Так мы же не придали значения первой находке, — вступился я за Каткова. — Валяется где-то в кабинете, думали вообще из числа вещдоков исключить, как не имеющую отношения к делу. А тут получается, что не случайность это вовсе, даже куст, вроде, тот же самый, на котором первая ленточка висела.

— Ох, точно… Это надо проверить, — одобрительно кивнул шеф. — По фотоснимкам сравним эту поросль, она или не она. Только одного не пойму, если убийца оставляет некий знак в виде красной ленты, значит, на месте первого убийства тоже он должен был присутствовать. Ведь так?

— Возможно, он и оставил, — предположил я. — Только осмотр по Морошко не мы делали, а местные. Могли и не заметить такую ерунду.

— Согласен, — Горохов погрыз кончик авторучки. — Искать ее сейчас там бесполезно, но все-таки проверить стоит, когда рассветет. А эту зафиксируем в протоколе и изымем, — следователь повернулся к Каткову. — Алексей, есть у нас стерильная банка для изъятия запаховых следов? Чтобы по всем правилам объект упаковать.

Тот в ответ лишь беспомощно развел руками:

— Нету… Не влезает такая тара в чемодан криминалистический. Он у меня и так пухлый, того и гляди лопнет.

Горохов нахмурился, собираясь выдать тираду нравоучений о том, чем должен комплектоваться экспертный чемодан, но я снова спас Каткова, вспомнив, как в моем времени обеспечивали сохранность запаховых следов:

— Никита Егорович, это ничего. До города в пакете довезем, а там в фольгу переупакуем. В несколько слоев обернем. Она тоже запах хорошо сохраняет. Я в обзоре по передовому опыту читал.

— Вот, Алексей, — хмыкнул Горохов, кивая на меня. — Учись… И снаряди на будущее чемодан фольгой. Она-то, надеюсь, влезет?

— Сделаем, — кивнул Катков, явно радуясь, что тема укомплектации вовсе не безразмерного чемодана закрыта.

Начальство — оно такое, всегда хочет всего и сразу. А ты попробуй исполни и не напортачь.

Закончив с ленточкой, мы тем временем подошли к телу женщины.

— Павел Алексеевич, — сразу обратился я к судмеду. — Что вы можете сказать по времени смерти?

— Не больше суток, — буркнул тот, явно не горя желанием поддерживать диалог.

— Выраженность трупного окоченения не смотрели? — допытывался я.

— Да, да, сейчас проверю, — Мытько будто вышел из ступора и извлек из своего ящичка перчатки.

Конечно, они у него вовсе не заканчивались.

Я подошел к медику вплотную и, положив ему руку на плечо, тихо проговорил:

— Давайте отойдем в сторонку. Разговор есть…

Под весом моей руки Мытько съежился и закивал. Какой-то он и правда слишком напряженный. Циничность профдеформации не действует совсем, будто он первокурсник медицинского института и впервые видит убитую женщину. Даже Олег вел себя на месте преступления куда увереннее.

Мы отошли и встали чуть поодаль.

— Вы, вроде, не курите, — прищурился я на него. — А сегодня смолите.

— Балуюсь иногда, — пробормотал Мытько.