— Я вас понял, товарищ Петров. Сделаем.

От автора:

Друзья! Том подходит к завершению, но самое интересное еще впереди. Интрига перейдет в следующий 12-й том. Дело Литератора будет в двух томах Курсанта)))

Глава 25

— Смерть Ибрагимова наступила в результате кровопотери, — объявил на планерке Горохов. — Вскрытие провели экстренно по мой просьбе. Официальное заключение будет позже.

— Получается, он сам себя убил, — размышлял вслух Федя. — Но зачем? Настолько боялся того, кто его послал к Светлицкому? Этого самого Туза?

— Туз… Еще один мутный персонаж в нашем деле, — задумчиво пробормотал следователь. — Я написал ходатайство прокурору об объединении дел, в общем, забираем все материалы в свое производство. Мы больше не можем утаивать серийность. Да и руки у нас связаны, когда только доступ официальный у нас к убийству Парамонова имеется. Основание для объединения — эпизоды преступлений в той или иной мере копируют отрывки из произведений Светлицкого.

— Скорее всего, сам писатель ни при чем, — заявил Погодин. — Я когда следил за ним, он никуда не отлучался. Кроме как в дом литераторов. Получается, что не он держит в заложниках Приходько. Ведь должен же он был бы ее кормить и поить.

— Либо администраторши уже нет в живых, — скептически заметил Горохов. — Алиби у писателя нет. Пока мы не доказали обратное, он тоже под подозрением. А вот этот Туз не дает мне покоя. Чувствую, все здесь взаимосвязано, и убийства, и покушения не Всеволода Харитоновича. Есть версия, что Туз послал Ибрагимова убрать Светлицкого. Вот только зачем? Из-за старой войны бывшего БХСС-ника с теневой экономикой города? Слишком сомнительно, учитывая, что Светлицкий уже несколько лет как в отставке, а о его самостоятельном нелегальном расследовании никто не знал.

— Получается, что кто-то все же знал, — вставил я предположение. — Либо Ибрагимова послал не Туз, а например, Литератор.

— А может, Ибрагимов и есть Литератор? — предположил Федя.

— Нет… — замотал головой Горохов. — Андрей Григорьевич уже проверил. Он освободился из колонии недавно. Позже, чем начались первые убийства. Даже на работу еще не успел устроиться. И потом, ну не похож он на читающего гурмана, выстраивающего сюжеты преступлений по мотивам книг. Обычный урка. Украл, выпил, в тюрьму. И все по новой… Связи его отработали, жил один, вел асоциальный образ жизни, перебивался случайными заработками. Никаким боком к литературной братии города не относился. Сам Светлицкий говорит, что видел его впервые. Вот только, чую, если найдем, кто подослал Ибрагимова, то и клубок с Литератором распутаем… Кстати… Что там у нас с Рубилиным? Выяснили, что завсклада горторга делал возле ресторана «Юбилейный» и куда бежал, как антилопа, в вечер убийства Коровиной?

— Сегодня запланировал по нему мероприятие, — кивнул я.

— Хорошо…

Горохов удовлетворенно потер руки, но лицо его выражало не довольство, а озабоченность, ведь за несколько недель пребывания в Литейске мы так и не приблизились к разгадке, тайна лишь обрастала новыми ребусами. Вот такое вот «раскроем и уедем» выходило.

— Предложения? Замечания? Будет у кого что-то еще, товарищи?

Горохов обвел нас взглядом, мотивируя высказаться.

— Никита Егорович, — встал Федя. — Я вот что думаю. Этот самый Туз и есть Литератор.

— Обоснуй, Федор, — Горохов поудобнее устроился в кресле, особо не удивляясь полету Фединой мысли.

За много лет совместной работы мы уже привыкли к его громким высказываниям и чудным следственным версиям. Но частенько, особенно в последнее время, Погодин всё-таки оказывался прав.