— Хочу… Уж очень много у него грешков в этом городе.

— Я тоже хочу прижучить суку, — процедил Гоша. — После вчерашнего, такую подляну не прощу, сам понимаешь. Если бы ты сейчас сказал, что, дескать, все, Гоша, сворачивай лавочку и возвращайся в Новоульяновск, я бы все равно здесь остался и довел начатое до конца.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся я. — Вот поэтому я тебя и позвал, друг…

— Слушай… — Гоша понизил голос. — А если Туз убрал моих ребят по наводке этого Рубилина, а потом завсклада сам пропал… Может, его-то тоже собственный босс убрал? Как лишнего свидетеля. А? Я бы на месте Туза не рисковал. Он понимает, что пехотинцев будут искать. Через Толю. И если мы его найдем, то сможем выйти на самый верх через него.

— Вполне может быть… — я в задумчивости зажевал губу. — Только Туза этого, говорят, никто не видел. И Толя убеждал меня, что не видел и не знает, кто это. Этакий Фантомас.

— А если он брешет? Шкура спекулянтская. Ты в нем уверен?

— Нет, конечно. И почему-то мне кажется, что Толя не так прост, как хочет казаться. И живее всех живых сейчас.

— Ну это поправимо, — ухмыльнулся Гоша. — Ты только шепни, где его искать, и… — Гоша хлопнул ладонями и растер, словно убил комара.

— Сам пока не знаю, где… А если бы знал, тебе бы не сказал. Придержи лошадей. Он мне живым нужен. Во всяком случае, пока…

— Обещаю не убивать его… сразу. Так что?

— Говорю же, не знаю.

— Ладно, — еле заметно кивнул Гоша. — Держим связь, кто первый найдет ублюдка, тот и семафорит.

— Договорились. Я первым пойду из парка, ты минут через пять. Пока, Гоша.

— Покедова, Курсант.

* * *

— Алло, Варя… Это я, Андрей.

— Привет, — Голос Соловейчик из телефонной трубки показался подавленным. — Как там отец?

— А что ему будет? Сидит в СИЗО, на своем стоит. Не виноват якобы…

— Ты знаешь, а я ему верю…

В этом я, честно сказать, не сомневался.

— Послушай, Варь, ты же следователь. Сама знаешь, что Литератор — это он. Сопоставь все.

— Сопоставила… У вас нет железных доказательств, — тихо проговорила прокурорская.

Я не стал спорить и говорить, что будут, не для этого я позвонил на домашний телефон Светлицкого. Сейчас меня очень интересовал Рубилин.

— Ладно, мы разберемся, приложим все усилия, — миролюбиво произнес я. — Слушай… Я тут про Толю хотел узнать… Ты не знаешь, где он? И, кстати, почему ты не с ним?

— Надоело все, Андрюш… — послышался тяжелый вздох. — Если отец виноват… то я не знаю, что будет. Не знаю, что с собой сделаю. Господи… Позор-то какой…

Она явно наклонила голову или даже лицо руками закрыла — голос её на последних словах звучал совсем глухо. Почувствовав укол тревоги, я постарался говорить твёрдо:

— Ну ты чего?.. Не говори глупостей. Ты молодая. Уедешь подальше и начнешь жизнь заново. Конечно, в органы тебя не возьмут, но поверь, и без погон и петлиц жизнь может быть прекрасна.

— Верю… Тебе верю. Сама не знаю почему. Еще час назад ненавидела так, что убить тебя хотелось.

— Что сказать, спасибо за честность. Варя, я просто делаю свою работу… Тебе ли не знать? А отец твой, прости, конечно — виновен. Я не суд, но по опыту могу сказать, что он это все сам совершил.

— Не знаю, что и думать… — послышались всхлипы.

— Извини, хреновая из меня поддержка. Значит, ты не знаешь, где Рубилин сейчас находится?

— Нет… я от него ушла сегодня.