Я повернулся к отшельнику:

— Аким, есть у тебя сарай или погреб, куда этого хмыря определить? А то и правда пристрелить придется.

Аким молчал, будто раздумывая, а задержанный с надеждой смотрел на него и ждал вердикта.

— Найдем, — хитро прищурился Аким. — Если про золотишко расскажет, пусть живет пока…

* * *

Петрович и Погодин ушли за помощью. Я, вооружившись трофейной двустволкой, вел Седого к избушке отшельника. Аким шагал впереди, показывая дорогу.

Бандиту со связанными за спиной руками приходилось туго. Ветки хлестали его по морде. Он постоянно пригибался, замедляя шаг, но, получив тычок в спину стволом, вынужден был поспевать за Акимом.

Тропка петляла и ныряла под раскидистыми соснами, иногда на пути вставал пожелтевший березняк.

Воздух прозрачный и чистый. Мне даже самому захотелось стать отшельником. Но неспроста Аким тут прячется. Видно, что людям не доверяет. Парочка скелетов в его шкафу точно живут. Мне-то все равно. Самое главное, что он Олега спас и нас выручил. А если у него проблемы с законом, то это проблемы закона. Надо, конечно, будет поспрашивать его. Может, поделится…

Замшелые ели раздвинули лапы, открывая поляну. Бревенчатая избушка, наполовину вросшая в землю, смотрела на нас единственным оконцем. Из почерневшей трубы, торчавшей из дощатой крыши, струился дымок.

— Этого в погреб, — скомандовал Аким и указал на ветхий навес, под которым угадывался деревянный люк.

— А не замерзнет? — спросил я.

— Я ему фуфайку старую скину и валенки. Жить захочет — выживет. Извиняй, Андрей, других апартаментов для бандюков у меня нету.

— Погреб так погреб, — кивнул я. — Слышь, Седой? Как у тебя со здоровьем? В погребе пересидишь ночку? Не околеешь? А то, может, лучше сразу тебя того… Чтоб не мучился…

— Да здоровье, как у быка! — поспешил заверить браконьер. — В погребе посижу, только фуфайку дайте…

Мы спустили его в “подземелье”, и я сразу побежал к избушке. Распахнул дверь. Тусклое оконце отбрасывало рассеянный свет на нехитрую обстановку единственной комнаты. На дощатых нарах, застеленных шкурой, спал Олег. Я подскочил и сел на край лежанки. Потрогал лоб. Чуть мокрый, но все еще горячий. Это хорошо, что потеет. Значит, температура спадает. В дверях появился Аким:

— Травками его отпаивал. Не ест ничего, только отвары пьет. Надеюсь, вы все верно сказали и вертолет завтра будет.

— Конечно, будет! Весь город на ушах стоит. Из Москвы прокурорских прислали. Так что вертолет — вопрос времени. Только бы Петрович с Погодиным быстро дошли. Только бы успели…

— Погодин — это милиционер который?

— Да.

— А ты кто? Не милиционер?

— А я, можно сказать, дружинник…

— Странно, — Аким пригладил косматую бороду. — Ты на милиционера больше похож, чем Погодин.

— А ты тоже не похож на дремучего отшельника. Чем раньше занимался?

— Я вообще-то директором опытно-механического завода был.

— Ого, а как в отшельники подался?

— Долгая история.

— Так я и не тороплюсь.

Я прижался спиной к стене. Усталость накатывала волной, но адреналин пока что не давал ей ходу. Я усмехнулся, чувствуя внутри эту борьбу.

— Сейчас на стол накрою, расскажу. Голодный?

— Конечно…

Аким снял с печки чугунок и поставил на кособокий стол, сбитый из грубых досок. Я, наконец, осмотрелся. В домишке убранство аскета: кроме кровати и стола, пара самодельных березовых табуретов, скамья вдоль стены. Полки с посудой и прочей утварью.