— Работаю, Никита Егорович, — ответила Света. — Психотип индивида оказался устойчивее, чем я предполагала.

— И что делать будете?

— Попробуем зайти издалека. Нужно, чтобы оппонент проникся доверием. Для этого нужно копнуть глубже.

— Это как? — брови Горохова встали домиком.

— Девяносто пять процентов всех наших психологических проблем имеют под собой основу, заложенную еще в детстве. Если начать с ним работать не как с преступником, а как с человеком, которому нужна помощь, это может дать результат. Но времени уйдет много. Может, неделя, может, месяц, а может, и того больше. Человеческая психика вещь тонкая, хрупкая и непредсказуемая.

— Эх! — поморщился Горохов. — Тонкая… Вот раньше время было, отец рассказывал, к стенке поставили – и дело готово. Без суда и следствия. Быстро с преступным элементов вопросы решались. А сейчас… Тьфу! Даже по роже съездить нельзя, нарушение прав задержанных…

— А вас в детстве били, Никита Егорович?

— Чего?… Ты мне, Света, не приплетай свой фрейдизм на мое детство. Уж у меня проблем-то таких никогда нет и не было.

— Отрицание — это уже проблема, — улыбнулась Света.

Горохов фыркнул и хотел что-то еще выдать в свое оправдание, но на его столе надрывно зазвонил телефон.

— Слушаю, Горохов! — как всегда раздраженно ответил он трубке.

Та что-то торопливо говорила мужским голосом. Судя по шипению и треску, доносившихся фоном из динамика — звонили из дежурки. После каждой фразы Горохов все больше и больше мрачнел. На его лбу выступила испарина. Он молча положил трубку и растерянно проговорил:

— У нас убийство, товарищи…

Глава 24

Я вскочил со стула, по спине пробежал неприятный холодок:

— Как – убийство? Надеюсь, не девушка задушена!

— Женщина… С петлей на шее… — Горохов растерянно поправлял галстук, будто он его волновал сейчас больше всего на свете. — Поехали… Дежурная машина нас уже ждет.

Собрались мы быстро и уже через пару минут сидели в дежурном “УАЗ-ике”. Кроме меня, Погодина и Горохова туда еще втиснулись дежурный опер и участковый. Приходилось и их брать теперь, после роспуска основного состава группы.

Горохов сидел на переднем сиденье, угрюмо уставившись в окно, и бесцельно разглядывал проезжающие мимо машины. Никогда я его не видел таким подавленным.

На место прибыли быстро. Труп был обнаружен в том же парке парке, где погибла Зина Рогова. На месте происшествия уже важно расхаживал Дубов, он махал руками и давал указания дежурному криминалисту и судебному медику. Похоже, что мы немного припозднились. Видно, дежурка не сразу позвонила Горохову.

Завидев нас Дубов, надулся и со злорадством в голосе выдал:

— А вы чего здесь забыли? Это наше дело… По-вашему уже душитель пойман. Ведь так?

— Не важно, — отрезал Горохов. — Какова причина смерти? Удушение? Значит, моя подследственность.

— Ну, уж нет, — ехидно улыбался Дубов. — Вот проведем вскрытие, неотложные следственные действия, опознание, и если по результатам решим, что дела объединять надо будет, то передадим его вам. Но тогда получится, что вы, извиняюсь, Никита Егорович, обосрались и не того взяли, и непричастному человеку обвинение предъявили. А за такое уже и с должности слететь можно. Так что зря вы, Никита Егорович, ратуете за объединение и за свою подследственность. Это против вас сыграет.

— Я не за объединение, а за правду, — угрюмо пробурчал Горохов. — В тюрьме должен сидеть настоящий душитель.

— Ну тогда готовьтесь его искать по новой. А дело, скорее всего, мы все же присоединим.