— Нас пока не расформировали, Глеб Львович, — беззлобно проговорил я. — Так что мы еще поработаем. Осмотримся тут, вы же не возражаете?

— Конечно, Андрей! Тебе лучше работать с профессионалами. Набирайся опыта.

Горохов скрипнул зубами, но промолчал. Я подошел ближе к телу. Женщина в сером пальто и шапке-грибке. Одета непримечательно, на вид далеко за тридцать. На шее ленточка голубого цвета, похожая на поясок от какой-то одежды. Полянка, на которой она лежит под сенью кустов, вся притоптана, следов обуви на таком грунте не остается, если даже специально попробовать их оставить — ничего не получится.

Я подозвал дежурного криминалиста Рому. Это был рыжий парнишка ненамного старше меня. Выпустился недавно из Волгоградской школы милиции, где отучился на эксперта-криминалиста, и пришел к нам в отдел уже летехой.

— Ну рассказывай, Рома, что интересного нарыл?

— Да ничего, — пожал плечами тот. — Никаких следов, в кармане убитой обнаружен ее паспорт. Вот, — он протянул мне книжицу.

Я полистал документ. Синицина Полина Евгеньевна, 1940 г.р., стоит штамп о регистрации брака с гр-ном Синицыным. Записей о наличии детей нет.

— Андрей, — ко мне подошел Горохов, — Смотри внимательно, каждую мелочь подмечай. Чую, нечисто тут. Но пока не могу понять, что не так…

— Понял, Никита Егорович. Вот паспорт потерпевшей. Посмотрите, пока Дубов его не изъял.

Я осмотрел еще раз неподвижное тело женщины. Поясок на ее шее мне не давал покоя. В той жизни он был красным. А этот небесно-голубого цвета. И сверкает на солнце переливами искр. Что же с ним не так?

***

На следующий день планерку Горохов начал с мрачных слов:

— Плохо дело, местная прокуратура объединяет дела по задушенным девушкам и вчерашнему убийству. А это значит, что Зинченко придется выпускать.

— Никита Егорович, — взял я слово. — Может, повременим его выпускать? Пусть посидит на всякий случай.

— Не получится. Нет оснований держать. Прокуратура мигом нас прижмет. Вскрытие показало, что женщина задушена. Шла через парк поздно вечером, дорогу хотела срезать. Обнаружили ее не сразу, а почти через сутки. Заросли в этой части парка очень густые, и не сезон сейчас гулять. Может, продавить решение и вырубить этот парк к чертям собачьим?! — Горохов ходил по кабинету туда-сюда, заложив руки за спину. – Бред, конечно…

Мерял шагам свою “клетку”, словно запертый хищник. Всегда холеное и гладко выбритое лицо выглядело теперь немного помятым и уставшим.

— Но можно же его подержать по другим основаниям, — не сдавался я. — Нападение на Погодина никто с него не снимал.

— Тоже об этом думал, но статья не тяжкая, И Погодин как назло жив, – не думая, сказал Горохов, а Погодин шутку не оценил и поморщился, – у Зинченко и место жительства постоянное, и прописка имеется. Ранее не привлекался, в нарушениях общественного порядка не замечен. Не дадут нам его под арестом держать. Выпускать придется. Но это ерунда по сравнению с той проблемой, что сейчас нарисовалась. Скажите мне, други сердешные, – Горохов обвел взглядом Свету, меня и Погодина, – где настоящего убийцу искать будем? Если не найдем в течение недели — мне крышка. Я же уже отрапортовал в Москву, что гада изловили и скоро получим признание и доказательства железные. А теперь Горохов на весь Союз брехлом оказался…

— Надо группу обратно собирать.