– Тогда все сходится… Алиби превращается в доказательство, – хмыкнул я. Но на душе было смутно: – А с Сафоновым что? Прижмем гада?

– За что? Он никого не убивал. Только Гошу пытался пристрелить, якобы за нападение на сотрудника, то бишь, на тебя.

– Как – за что? За крышевание фарцы. Я же вам рассказывал. И племянник его из ОБХСС в этом замешан.

– Сам понимаешь, Андрей. Фарца для нас – слишком мелко. Не наш профиль, так сказать. Мы межведомственная спецгруппа, созданная для раскрытия громких и особо тяжких преступлений.

– А разве коррупция со стороны начальника милиции – это не громкое преступление?

Горохов нахмурился и посмотрел на меня, будто на школьника.

– Громким оно станет, когда нам Москва “фас” скажет. Мы по темным делам работаем. А тут, похоже, ещё и местная верхушка завязана. Я понимаю, что Сафонов твой личный недруг, да и тип неприятный. Но если мы его возьмем – дело к производству не дадут принять. Его местные расследовать будут. И перспективы судебной никакой. На корзину сработаем.

Прав был мой начальник – дело просто замнут, и никакого толку не будет. Может, даже наглее после этого будет проворачивать дела Сафонов.

– Ничего, – кивнул я. – Придумаю, как ему хвост прищемить. Земля круглая, еще скатится вниз.

***

Зал ресторана “Октябрь” переливался отблесками незатейливой цветомузыки, плафонами которой был утыкан периметр под белым потолком.

Ого… Что-то новенькое. Раньше просто приглушенное освещение от винтажных светильников создавало антураж, а теперь помещение отдаленно напоминает диско-клуб. Вот что значит – Гоша выздоровел. Сразу взялся за модернизацию заведения. Молодец.

Я отмахнулся от учтивого официанта в лощеном наряде пингвина, мол, столик не заказывал и сам знаю, куда мне идти. И вообще, эти официанты могли бы уже давно морду мою запомнить раз и навсегда. И выучить, что прихожу я сюда всегда к хозяину заведения, который неизменно каждый вечер (вот и сейчас тоже) восседает в глубине зала на уже немного затертом диванчике.

– Привет, – я протиснулся через мордоворотов и сел рядом с Гошей.

Вместо приветствия тот лишь молча кивнул и нахмурился. Мордовороты (один из них оказался тем самым, которого я немного помял, когда брали Гошу, вот этот бугай хорошо меня запомнил и теперь зло косился) уже без лишних указаний отошли в сторону и встали за колонну. Выдрессированные.

– Ты извини, что на тебя думал, – я сам налил себе стопку марочного коньяка из уже вскрытой, но еще не отпитой бутылки. – Уж очень враг хитер оказался. Чуть сам на тот свет не отправился пару раз.

– И в тебя тоже стреляли? Как и в меня? – с ехидством хмыкнул Гоша.

– Девять миллиметров, навылет. Правое плечо. Операция в полевых условиях на квартире твоего кореша Медведева. Потом пришли меня ножом убивать. Потом в розыск объявили за убийство следователя прокуратуры. Потом задержали, и ночь я провел в КПЗ, в хате с урками, где пришлось объясняться за место под солнцем.

– Ну ни хрена себе, – Гоша приподнял на меня стриженную бровь. – Помотало тебя. Это тебе за то, что старым друзьям не доверяешь.

Я кивнул.

– Урок усвоил. Давай выпьем, что ли.

Мы чокнулись. Армянский семилетний пошел легко и снял в горле комок. Как-то неприятно, когда тебя считают гнидой и предателем…

– У меня для тебя подарок, – сказал я вытаскивая из портфеля сверток.