— Хм… Это уже радует, — Горохов потирал руки. — План оперативного мероприятия задним числом составь — и мне на стол, я завизирую, а потом к делу приобщим и… Хрена лысого они что-то нам предъявят. Из халатности получается оперативная разработка. Так за это Феде наоборот медаль положена! С маньяком спал, это, вроде как, на передовой! Смело, смело… Молодец, Федор Сергеевич! Хвалю!

Но Федя общего воодушевления не разделял. Заламывал пальцы и кусал губы. До сих пор не мог поверить, что его новая любовь — убийца. Но я-то друга знаю. Страдать он особо долго не умеет. Через пару-тройку дней в норму придет. Этот баламут по два раза на дню может влюбиться, так что зря Света так за него переживает и даже предлагала мне уговорить его, чтобы он нам высказался и не держал в себе. Мол, так легче.

А я тем временем продолжал вещать о заслугах Погодина:

— Благодаря его внедрению нам удалось выяснить, что Вера использует особою графическую тушь немецкого производства, предназначенную для художественной графики. Хобби у нее такое, картинки малевать, так вот, там синяя краска особенная. При высыхании дает фиолетовый оттенок. Экспертиза показала, что именно этой краской были нанесены рисунки, имитирующие татуировки, на правом плече убитых жертв.

— А почему наши химики не могли состав этой самой туши определить?

— Так они сравнивали с чернилами и с прочими отечественными красителями, типа анилина, — пришел мне на помощь Катков. — А тут краска фирменная и у нас не распространённая. Ее Титова купила, когда была на слете судебных медиков в ГДР.

— Одно непонятно, — продолжал высказывать сомнения Горохов. — Как такая хрупкая девушка убивала мужчин? Да еще и Светлану Валерьевну похитила и в подвал спустила. Кто-нибудь мне объяснит?

— Во-первых, — продолжил я. — Не такая уж она и хрупкая. Имеет разряд по дзюдо, поддерживает форму. А во-вторых, возможно, это делала не она.

— Не понял!..

— Когда я ее задерживал, она назвала себя Ингой…

* * *

г. Михайловск. Следственный изолятор.

Дверь в следственную комнату распахнулась. В помещение с низкими потолком и бетонными, выкрашенными в цвет зеленой безнадежности стенами вошла Вера. Сержант-конвоир захлопнул за ней дверь и остался в коридоре.

Вера смотрела на Свету глазами затравленного зверька. Со мной встречаться взглядом избегала. В покрасневших глазах стояли слезы.

— Присаживайся, Вера Павловна, — кивнул я на привинченный к полу железный табурет, что торчал будто пень через стол от меня. Мы со Светой расположились на скрипучих деревянных стульях.

— Андрей! Света! — Вера прижала руки к груди. — Мне сказали, что всех этих людей убила я! Что вообще происходит⁈ Где Федя? Спросите его, я же все время была с ним.

— Ты была с ним только во время последнего убийства. Щукина. Я вас разбудил уже почти под утро и сказал, что надо ехать на место происшествия.