В строке «кому» выведено корявыми печатными буквами (будто писал пьяный или малограмотный с невыработанным навыком письма): Петрову Андрею Григорьевичу, гостиница «Вымпел», комната № 202. Остальные графы пустые.

— Кто это принес? — спросил я, надрывая конверт.

— Мужчина какой-то, ещё ночью, — пожала плечами администратор.

— Какой мужчина? Вы ночью дежурили?

— Да, еще не сменилась. Да не помню, какой. Обычный, неприметный. Ночью это было, говорю же. Я в это время вообще плохо соображаю, не девочка уже, возраст, знаете ли…

— Что там? — Света с интересом заглянула мне через плечо.

Я извлек содержимое конверта, и по спине пробежали мурашки. Там оказался… Пиковый король. И еще записка. Измусоленный тетрадный листок в клетку, на котором выведен такими же кривыми печатными буквами странный текст:

Белка прыгала, скакала,

А на ветку не попала,

А попала в царский дом,

Где сидели за столом

Царь, царевич,

Король, королевич,

Сапожник, портной.

А ты кто такой?

Говори поскорей,

Не задерживай честных

И добрых людей.

Под текстом — оскаленная волчья голова, совсем как на убитых и на татуировках дзюдоистов. Текст написан, судя по всему, обычной шариковой ручкой, а вот рисунок выведен даже не фломастером, а сине-фиолетовым красителем, похожим на чернила. По цвету напоминал псевдо-татуировки.

— Бред какой-то, — нахмурился я.

— Волк? Король пик? Это же послание от нашего…

— Я про текст.

И потом, ни к чему было при администраторше маньяков упоминать.

— Это же детская считалочка, — Света хотела взять листок в руки.

Я не дал, осторожно отвел листок в сторону.

— Осторожней, надо на пальчики проверить, — я аккуратно сложил все обратно в конверт и повернулся к администратору:

— Вас как зовут?

— Виктория Семеновна, — та испуганно хлопала на меня глазами, увидев, как я извлекаю из кармана красные корочки.

— Виктория Семёновна, это очень важно. Кто и когда передал вам этот конверт?

Та огорченно развела руками.

— Да не разглядела я лица. В холле мы на ночь свет выключаем, экономим.

— Толстый, худой? Рост? Во что был одет? Что говорил. Что-нибудь…

— Ни толстый, ни худой… Обычный. Одет неприметно, глаз даже не зацепился. Ничего не сказал. Положил конверт на стойку и ушел.

— Вспомните же приметы, — раздражённо процедил я. — Или вам придется с нами проехать. Может, в отделении память активизируется. Ведь вы же на рабочем месте.

— Ой, я же ничего не сделала, за что в отделение? — зачастила Виктория Семеновна. — Не помню я ничего, товарищ милиционер. Ей-богу не помню.

Света мягко потянула меня за руку и шепнула:

— Бесполезно, Андрей… Она не сможет описать его внешность. Ей незачем скрывать, разве ты не видишь.

Я шумно вздохнул и ретировался, ворча под нос на администратора с памятью рыбки. Как она могла не разглядеть? Очки ведь носит.