|
Сейчас Селеста понимала, что Уинт спятил: он начал снимать деньги со счетов, распродавать акции и облигации, собирая наличные с неистовством маньяка. Но куда он дел почти восемь миллионов долларов, осталось тайной. Может быть, открыл новые счета на вымышленные фамилии; может быть, уложил всю наличность в жестяные коробки и зарыл в пустыне. В любом случае заработок всей жизни исчез, и, когда налоговое управление набросилось на вдову, требуя выплаты задним числом огромных штрафов и налогов, платить оказалось нечем. Теперь этой передрягой занимались юристы. Селеста отлично знала, что она сама – только сторож, en route обратно к кабачку в Гэлвистоне. Она увидела, что сине-серая патрульная машина шерифа свернула с Кобре-роуд и медленно едет по гудрону. Селеста обеими руками сжала перила и ждала: несгибаемая стодесятифунтовая фигура на фоне трехсоттонного пустого дома. Она стояла, не шелохнувшись. Машина проехала по кругу подъездной аллеи и остановилась. Открылась дверца, и медленно, чтобы не потеть, появился человек, весивший в два с лишним раза больше Селесты. И бледно-голубая рубашка на спине, и кожаная ленточка внутри светлой ковбойской шляпы пропитались потом. Живот вываливался из джинсов. Шериф был в портупее и коротких сапогах из кожи ящерицы. – Вы, черт вас возьми, не спешили! – едко выкрикнула Селеста. – Если бы дом горел, я бы сейчас стояла на пепелище! Шериф Эд Вэнс остановился, посмотрел наверх и обнаружил стоящую на балконе Селесту. Он был в темных очках с зеркальными стеклами – точно как его любимец, оторва из фильма «Люк Невозмутимый». В выпирающем животе урчал вчерашний ужин, энчиладас с разогретыми бобами. Он натянуто улыбнулся, показав зубы. – Кабы дом горел, – проговорил он врастяжку сладким, как горячая патока голосом, – надеюсь, у вас хватило бы здравого смысла позвонить пожарным, мисс Престон. Она ничего не сказала, неподвижно глядя сквозь него. – Чэффин мне перезвонил, – продолжил шериф. – Сказал, вас обжужжали вертолеты. – Он старательно изобразил, что исследует безоблачное небо. – Тут нигде ни единого. – Их было три. Летали над моей собственностью; я такого шума в жизни не слыхала. Я хочу знать, откуда они явились и что происходит. Шериф пожал толстыми плечами. – По мне, так вроде везде тишь да гладь. Все нынче тихо-мирно. – Усмешка шерифа стала шире и теперь больше походила на гримасу. – По крайней мере, было до сих пор. – Они улетели вон туда. – Селеста показала на юго-запад. – Ну, ладно, может, если я потороплюсь, так подрежу им нос. Вы этого от меня ждете, мисс Престон? – Я жду, что вы будете отрабатывать свой хлеб, шериф Вэнс! – холодно ответила она. – А значит, полностью контролировать то, что творится в округе! Я заявляю, что три вертолета чуть не вышибли меня из кровати, и хочу знать, чьи они! Так вам понятнее? – Чуток. – Гримаса намертво прилипла к квадратному, щекастому лицу шерифа с двойным подбородком. – Само собой, теперь-то они уж в Мехико. – Да плевать, хоть в Тимбукту! Эти штуки, будь они прокляты, могли вломиться ко мне в дом! – Упрямство и тупость Вэнса привели Селесту в ярость. Будь ее воля, Вэнса никогда бы не переизбрали шерифом, но он долгие годы заискивал перед Уинтом и легко одержал победу над кандидатом-мексиканцем. Однако Селеста видела его насквозь и знала, что за веревочки дергает Мэк Кейд, а еще понимала (нравилось ей это или нет), что теперь Мэк Кейд стал правящей силой в Инферно. – Лучше успокойтесь. Примите таблетку от нервов. Моя бывшая жена всегда так делала, когда… – Видела вас? – перебила Селеста. Он зычно, но невесело расхохотался. – Нечего злиться, мисс Престон. Не к лицу такой леди, как вы. – «Показала свою натуру, стерва?» – подумал он и поторопил: – Так что вы говорите? Хотите подать заявление о нарушении тишины неизвестными на трех вертолетах, пункт приписки или происхождение неизвестны, место назначения неизвестно? – Совершенно верно. |
