|
– Доктор Хэммонд, пожалуйста, проводите нас к себе. Чем скорее, тем лучше! Они вышли из «Клейма». На улице Джесси сердито вывернулась от полковника. Роудс больше не пытался схватить ее за руку, однако шел рядом, а Ганнистон – в нескольких шагах позади. Они обошли Престон-парк, чтобы не попасться зевакам, которые донимали пилота вертолета, Джима Тэггарта. У Джесси сильно колотилось сердце, и она ускорила шаг почти до бега. Мужчины не отставали. – Что в этой сфере? – спросила она Роудса, но тот не потрудился (или не смог) ответить. – Она не взорвется, нет? – Снова никакого ответа. Дома Джесси с радостью увидела, что Стиви не забыла запереться – девочка училась быть ответственной, – однако потратила из-за этого несколько драгоценных секунд, перебирая ключи. Найдя нужный, она отперла дверь. Роудс с Ганнистоном проследовали за ней в дом, и капитан решительно закрыл за собой дверь. – Стиви! – позвала Джесси. – Где ты? Стиви не ответила. Сквозь жалюзи, расчерчивая стены, лился белый свет. – Стиви! – Джесси быстро прошла в кухню. Там тикали часы с кошачьей мордочкой вместо циферблата и с шипением трудился кондиционер. Стул, оставленный у кухонного стола, незакрытый шкаф, в раковине – пустой стакан. Набегалась и захотела пить, подумала она. Но Стиви больше не ушла бы из дома, разве не так? Ну, если ушла… будут ей неприятности! Джесси прошлась по небольшому кабинетику – все на местах, – и вышла в коридор, который вел к спальням. Роудс с Ганнистоном следовали за ней по пятам. – Стиви! – опять позвала она, начиная нервничать по-настоящему. Куда могла деваться девчонка? Она была уже у самой двери в спальню Стиви, и тут за порог, цепляясь пальцами за бежевый ковер, высунулись чьи-то руки. Джесси резко затормозила. Роудс налетел на нее. Руки, разумеется, принадлежали Стиви. Джесси, не отрываясь, смотрела, как движутся сухожилия, как пальцы вгрызаются в ковер, силясь подтянуть тело. Потом показалась и голова Стиви – мокрые от пота русые волосы, влажное, опухшее лицо, блестящие капли пота на щеках. Руки тянули тело девочки в коридор, на обнаженных плечах вздувались и опадали мышцы. Стиви поползла по коридору, одолевая дюйм за дюймом, и ладонь Джесси метнулась ко рту: ноги дочка волочила по полу, как парализованная. Кроссовки на левой ноге не было. – Сти… – голос Джесси сорвался. Ребенок перестал ползти. Девочка медленно-медленно подняла голову, и Джесси увидела ее глаза: безжизненные, как у куклы. Задрожав, Стиви с усилием, которое явно причиняло ей боль, подобрала под себя ногу и стала пробовать подняться. – Назад, – услышала Джесси голос Роудса, но не двинулась с места, и полковник схватил ее за руку и оттащил. Стиви подобрала под себя другую ногу. Она покачнулась и уронила каплю пота с подбородка. Лицо было бесстрастным, сосредоточенным, далеким, глаза – кукольными, но теперь Джесси разглядела, что в них зарницами вспыхивают горячность и громадная решимость, каких она прежде ни разу не видела. У нее мелькнула сумасшедшая мысль: «Это не Стиви». Тело девчушки поднималось на ноги. Лицо оставалось далеким, но когда она, наконец, справилась со своей задачей и выпрямилась в полный рост, по губам скользнуло что-то вроде быстрой удовлетворенной улыбки. Осторожно, словно девочка балансировала на проволоке, вперед выдвинулась ступня. Потом вторая, босая – и вдруг Стиви опять задрожала и повалилась вперед. Джесси не успела подхватить дочку. Дергая руками, словно разучившись ими пользоваться, Стиви упала лицом на ковер.. Она лежала, прерывисто дыша. – Она… она недоразвитая? – спросил Ганнистон. Джесси выдралась от полковника Роудса и нагнулась над дочкой. Тело девочки тряслось, на плечах и спине подергивались мышцы. |
