– Это я ощутил… – заметил он. – Только не поверил. Думал, со страху.

    – Со страху? – не поверил Иггельд.

    – А что не так?

    Иггельд промямлил в неловкости:

    – Я просто не верю, что вы… чего-то боитесь. Я вас чаще видел на спинах драконов, чем на улице.

    Апоница усмехнулся.

    – Лучше поверь. Бесстрашные наездники гибнут быстро. Даже осторожные гибнут, сам знаешь. А тут иду, как дурак, это чудовище дышит за спиной прямо в затылок… А я иду, стыдно показать, что трушу, когда вы все идете, такие стойкие.

    Ратша покрутил головой, признался со смешком:

    – Если честно, то я все равно трусил. И когда летал, и когда эта зверюга топала за спиной.

    Шварн и Чудин переглянулись, оба сказали почти в один голос:

    – И я боялся…

    – И я трусил…

    Иггельд сказал обиженно:

    – Вы чего? Он у меня такая застенчивая лягушечка!.. Тихий такой, мухи не тронет. Зачем обижаете?

    Шварн переспросил с недоверием:

    – Но как может пробовать огнем? Это же еще сколько лет, пока…

    Ратша ответил вместо Иггельда:

    – Дети героев взрослеют рано.

    Апоница кивнул, глаза странно мерцали.

    – Прочишь в герои? Впрочем, ты прав. В таких жутких условиях оставалось только умереть или стать героем.

    Шварн тоже подошел к окну, долго рассматривал Черныша, повернулся с завистливым вздохом.

    – Великолепен. Ничего не скажешь! Это не тот заморыш, которого надо было умертвить. Это же скала с крыльями, а не дракон. Куда там, если правду сказать, всем нашим котлованным драконам! Признавайся, гад, какие у тебя секреты?

    Иггельд вздохнул: одни и те же вопросы, одни и те же ответы, скорее надо учиться просто отгавкиваться или посылать к черту. Ведь ясно же, что весь мир шагает не в ногу, только один он верно, так это надо еще и объяснять!

    – Я не общаюсь с ним раз в неделю, – ответил он заученно. – С этим я…

    – Дружишь?

    Иггельд вымученно улыбнулся.

    – А почему с таким недоверием? Да, я считаю, что именно дружу. И он все еще считает меня старшим другом. Он подчиняется мне не как конь или вол, а как… скажем, пес. Мы с ним постоянно летаем, охотимся. У него крылья впятеро сильнее, чем у ваших драконов, которых выпускают полетать раз в две недели. Даже когда нам незачем летать, мы летаем. Я заставляю его подниматься настолько высоко, что у нас обоих кровь из ноздрей, заставляю догонять мои стрелы, я взваливаю ему на спину целые скалы, и мы летаем так над горами…

    – И он все это терпит?

    Иггельд развел руками.

    – Ему самому это нравится. Понимаешь, я его каждый раз хвалю, восторгаюсь, какой он сильный, какой быстрый, как высоко или далеко летает… а он из кожи вон лезет, чтобы удивить меня еще больше… Ну, ладно, нам пора! Спасибо, Апоница…

    Апоница удивился:

    – За что?

    – Что предоставил двор, – ответил Иггельд серьезно.

    – Для хвастовства, – пояснил Шварн ехидно.