— А у нас во Франции это самое обычное дело, — прощебетала другая француженка. — Эх, был бы у меня кузен, который присылал бы мне букеты…

Дамарис не стала вдаваться в подробности и объяснять, какие именно родственные узы их связывали на самом деле; в конце концов, троюродный брат — это тоже родственник, хотя и не столь близкий, как двоюродный. Но в любом случае и даже несмотря на то, что у нее не было кольца, она почувствовала, что ее авторитет среди одноклассниц заметно возрос.

Каникулы подходили к концу, и Селеста вернулась, привезя с собой обещанные каштаны и жалуясь на то, что она едва не умерла от скуки: на праздниках в их доме было полно детей, но не было ни одного заслуживающего внимания мужчины.

— Ты не любишь детей? — удивилась Дамарис.

Селеста пожала плечами.

— Я хочу любви. Красивой любви; а с пеленками можно и подождать.

Она тут же заметила браслет на руке у Дамарис.

— Это от него? — спросила она.

— Да, от него, но не от того, о ком ты думаешь.

— А ты, Дамарис, как я погляжу, тихоня-тихоней, но себе на уме; и сколько всего у тебя ухажеров?

— Ни одного. Это от родственника.

— Какая скука! — протянула Селеста, тут же теряя всякий интерес к безделушке. Она привезла Дамарис приглашение от мадам де Вальмонд провести пасхальные каникулы в их замке. Это приглашение надлежало передать опекунам Дамарис, хотя сама девушка, которой к тому времени уже исполнилось девятнадцать, считала подобную формальность совсем необязательной, но она все еще не была уверена в своем финансовом положении. Насколько она понимала, деньги, присылаемые ей мистером Престоном, шли из предназначавшегося ей наследства, и, возможно, когда она вернется домой, он позволит ей самой распоряжаться ими. Однако мадам Леберн ни за что не позволит ей отправиться в гости без его на то разрешения. В душе Дамарис надеялась, что он предложит ей провести каникулы в Корнуолле, потому что ей уже давно пора познакомиться, наконец, с кузеном Марком, который, похоже, не проявлял никакого интереса к своей будущей жене. Однако, когда от мистера Престона пришел ответ, то оказалось, что он совсем не возражает против поездки в Вальмонд. Что ж, выходит, что ей и в самом деле придется целый год безвылазно провести за границей, а уж коль скоро она сама согласилась на это, то нужно держаться и терпеть. Но в душе Дамарис была убеждена, что она и так уже научилась всем великосветским премудростям и вполне может соответствовать требованиям кузена Марка, а потому вовсе необязательно продолжать тратить деньги на подобную ерунду типа школы изящных манер. Хотя, с другой стороны, до окончания года оставалось не так уж много времени, всего один семестр, а потому устраивать скандал не было никакого смысла.

И все же настроение ее значительно улучшилось, когда одним ясным весенним утром они вместе с Селестой отправились в Савой, куда их должна была доставить специально арендованная машина. В лучах солнечного света озеро казалось оброненным на землю шелковым платком, а над укутанными снежными шапками горными вершинами, в небе над которыми не было ни единого облачка, возвышалась громада Монблана. Они пересекли границу, где сотрудники таможни лишь мельком взглянули на их чемоданы, после чего дорога пошла в гору, минуя небольшой городок Тонон, расположенный на берегу озера, затем по обе ее стороны раскинулись просторные луга, а она уводила все дальше и дальше, исчезая в лесах, над которыми кое-где виднелись острые вершины серых скал. На склонах холмов виднелись небольшие сельские домики с покатыми крышами, а внизу бурлила и пенилась на перекатах полноводная река.

Издалека Шато де Вальмонд казался настоящим сказочным замком с башенками, каждая из которых была увенчана островерхой крышей со шпилем. Он стоял на вершине пологого, поросшего лесом холма, у подножия которого, на берегах реки раскинулась деревня.